Николай Шундик - Быстроногий олень. Книга 2

— Нет! Ничего я ему не скажу… Ни одного слова…

— Что… тоскуешь? С учительницей твой русский ушел!..

Нояно вздрогнула, медленно повернувшись, увидела Кумчу.

— Зачем тебе русский, меня полюби. Второй женой моей будешь, — улыбался заплывшими узкими глазками Кумчу, явно наслаждаясь смятением девушки.

— Ну? Чего молчишь?

Глаза Нояно гневно вспыхнули. Встав с нарты, она резким движением перебросила на спину косы и, сдерживая негодование, ответила:

— Если еще вторую жену искать будешь, тогда и ту, что имеешь, потеряешь!

Кумчу засмеялся и с тем же ехидством в голосе сказал:

— Дело такое, товарищ олений доктор, меня бригадир Майна-Воопка за тобой послал. Сказал, чтобы ты сейчас же шла. В стаде нашем олень копыткой заболел.

— Копыткой! — встревожилась Нояно.

— Да, наверное. Только знай, в стадо пешком итти надо, далеко оно от реки, километров двадцать будет… Ну как, пойдешь… или подождешь, когда твой русский в стойбище вернется?

Нояно представила себе весь длинный путь, всего час или два назад пройденный ею, на мгновение закрыла глаза, прислушиваясь, как ныли ноги, и, отчужденно взглянув, на Кумчу, промолчала.

— Хорошо, я скажу Майна-Воопке, что ты не смогла притти, что ты устала, что тебе надо было по делу разговаривать с Журбой, — сочувственно вздохнул Кумчу. В масленых глазках его мелькнули хитрые искорки.

— Нет, нет! — Нояно с решимостью встала на ноги. — Мы пойдем!

Лицо Кумчу неуловимо преобразилось, стало жестким, каменным.

— Ну смотри, девушка, путь наш не легкий. Я пойду быстро, очень быстро пойду, мне торопиться надо. Дома жена ждет.

— Не пугай, — угрюмо отозвалась Нояно. — Сейчас возьму походную аптечку, и пойдем.

Кумчу пустился в дорогу так быстро, что Нояно едва успевала за ним. Спотыкаясь о кочки, она то и дело поправляла на спине тяжелый ящик с походной аптечкой, изо всех сил старалась не отстать.

«Хотя бы ящик взял, мужчина называется», — думала она о Кумчу, который за все время так ни разу и не оглянулся назад.

Машинально передвигая ноги, Нояно пыталась ни о чем не думать. Но это было нелегко.

«Почему они ходили так долго?.. О чем говорили?.. Почему я не пошла с ними?.. — И тут же Нояно отвечала себе. — Правильно поступила. Зачем мешать им?»

А Кумчу все ускорял шаги. Нояно хотелось крикнуть, чтобы он остановился передохнуть, что она не может так быстро итти, что ей очень хочется пить, но, пересилив себя, сдвинув упрямо брови, она шла и шла за пастухом.

…В стойбище Владимир узнал об уходе Нояно и Кумчу в бригаду Майна-Воопки и сразу помрачнел.

— На себе девушка-доктор тяжелый ящик понесла. Кумчу не захотел взять, сказал, что от ящика дурно пахнет, — объяснил Тымнэро, сочувственно вздыхая. — Ох, как устанет Нояно.

— Вот что, Оля, — нахмурился Журба. — В бригаде Майна-Воопка у меня дело есть…

— Давно бы пора! — улыбнулась Оля и тут же серьезно добавила: — Сейчас же иди, помоги ей тащить этот ящик!

— Я тоже пойду! — решил Тымнэро. — Нояно будет оленей смотреть, а я учиться у нее буду. Я все равно когда-нибудь стану оленьим доктором.

Владимир и Тымнэро ушли. Оля долго следила, как оба они пытались догнать Нояно.

— Кумчу зачем-то самый далекий путь выбирает, видишь — в обход сопки пошел, — махнул рукой Тымнэро в сторону шагавших впереди пешеходов. А мы через сопку пойдем и с той стороны их встретим. Только итти придется без отдыха…

— Ничего, ничего, я привык, — отозвался Владимир. Он был готов на все, лишь бы догнать Нояно.

На гору взбирались почти так же быстро, как шли по равнине. Цепляясь руками за камни, Журба с необычайным для него проворством и легкостью спешил за Тымнэро. На вершине перевала они передохнули.

— Устал? — сочувственно спросил Тымнэро.

— Устал, — признался Владимир, вытирая накомарником мокрое горячее лицо.

Тымнэро затянулся из трубки, протянул Владимиру.

— Вон они, видишь! — показал юноша рукой. — Пока спустимся, как раз и встретим их.

Нояно уже начала отставать от Кумчу, но просить пощады по-прежнему не собиралась. «Пусть идет, пусть! Навстречу мне Майна-Воопка выйдет, поможет ящик тащить».

Девушка заметила ручеек, жадно припала к нему и вдруг услышала голос Владимира. Отпрянув от воды, Нояно осмотрелась.

— Что это? — вслух спросила она.

— Ноя-ноо-о! — снова послышался тот же голос. — По-дожд-и!

Девушка осмотрелась еще раз. Голос слышался явственно, но никого не было видно. Вслед за Кумчу Нояно взглянула на гору и вдруг заметила быстро спускающихся двух мужчин.

— Володя-я-а! — закричала девушка и, не понимая, зачем это делает, быстро пошла к горе. Опомнившись, замедлила шаг, остановилась. Не отрывая глаз от Владимира, она думала, что сейчас готова итти еще хоть сто километров…

Дымка тумана, заткавшая долину реки и склоны сопок, постепенно таяла. Пронизанный солнцем воздух стал прозрачным и свежим. Причудливые видения миража до неузнаваемости преобразили все вокруг. Голубые пики сопок, ежеминутно меняя форму, вытягивались в небо и растворялись в чистой синеве. Низко над тундрой пролетела, курлыкая, пара журавлей.

Владимир шел рядом с Нояно и читал стихи. Порой их взгляды встречались, и тогда они на мгновение останавливались. Нояно вспомнилось, как всего несколько часов назад ей страшно хотелось высказать Владимиру все, что было у нее на душе. «Зачем говорить, когда он и так все знает», — подумала она, уловив на себе очередной взгляд синих мечтательно-восторженных глаз Владимира. Девушка вслушивалась в его голосуй ей казалось, что еще никогда ее путь не был таким легким и красивым.

Бригадира Нояно застала в стаде.

— Пойдем со мной! Больной олень у меня в отдельном корале, — торопливо говорил Майна-Воопка, увлекая за собой девушку. — Я все сделал так, как ты нам объясняла.

— Значит, у вас карантинный кораль [15] Карантинный кораль — специально отгороженное место для больных оленей. уже есть! Это хорошо, — обрадовалась Нояно.

Больным оказался молодой олень с отпиленными рогами. Нояно сначала понаблюдала за ним издали, не пугая животного. Полузакрыв глаза, олень понуро стоял на одном месте.

«Что ж, ни кашля, ни одышки у него нет», — подумала Нояно и попросила повалить оленя.

Майна-Воопка и Тымнэро повалили оленя.

— Ты все рассказывай, — попросил Тымнэро, пристально наблюдая за каждым движением Нояно. Вскоре в карантинном корале собрались все пастухи бригады. Нояно осмотрела язык и полость рта оленя.

— Вы, конечно, замечали: когда олень копыткой болеет, у него язвочки на конце и по бокам языка имеются, — объясняла Нояно. — У этого язык чистый. Посмотрим на ноги.

Страшно выкатывая глаза, олень вздрагивал, пытался вырваться. Подняв крайние волоски над копытом, Нояно показала на место перехода роговой каймы в волосатую кожу. Это место было вдавленным, разъедено комарами.