Вера Солнцева - Заря над Уссури

Японский генеральный штаб не пожалел мошны государственной — впрыснул жизнь в почти дохлых генералов. Воспрянули духом дитерихсы, Молчановы, Сахаровы — оружием бряцают.

Япония знала: ДВР — «красный буфер», демократический в существе своем и стремящийся к воссоединению с Советской Россией, — и все более и более косилась на молодую, еще не окрепшую Дальневосточную республику. «Красный буфер» грозил сорвать вынашиваемый Японией план отторжения края.

Вопреки клятвам, договорам, обещаниям, японская военщина скликала в район Владивостока белогвардейские силы, подстрекала к выступлению против правительства ДВР.

В мае двадцать первого года белогвардейцы с помощью японцев произвели во Владивостоке переворот, свергли демократическую власть и создали «черный буфер» — Приморское временное правительство, возглавляемое братьями-спекулянтами Меркуловыми.

Беззастенчивая свистопляска оптовых и розничных торговцев родиной.

Остатки разгромленных красными войсками банд Семенова и Каппеля под предлогом «борьбы с хунхузами» вооружаются японским командованием. Ожившая белогвардейщина вопит: «Спасем Россию и цивилизацию!», «В поход на Советскую Россию!» Молебны. Колокольный звон. «На Москву! На Москву!»

Перед наступлением на Хабаровск каппелевцы и семеновцы, стремясь обеспечить тыл и правый фланг, бросили значительные силы на партизан Южного Приморья.

Перевес был на стороне белых; партизаны отступили. Пробирались по глубоко заснеженным диким тропам через скалистые горные хребты Сихотэ-Алиня.

Свыше шестисот верст прошли больные, раненые, обмороженные, истощенные люди. Не хватало пищи, медикаментов, но железные люди шли и шли к Иману и Улахинской долине; с трудом оторвались от преследующего их противника, добрались до своих…

В отряд Лебедева влилась группа партизан, вынужденная под давлением превосходящих сил противника покинуть Южное Приморье.

Борька Сливинский восторгался приморцами, часами слушал их, сгорал от зависти, — уж он-то ушел бы со стуком, показал бы белякам, где раки зимуют!

— Где ты все пропадаешь? Познакомился, поди, хорошо с ребятами, что из Приморья пришагали? Дружбу завел? — ревниво спрашивал Лесников, сдвигая взлохмаченные брови к переносице: привык к тому, что парнишка не отходил от него ни на шаг.

— Познакомился! Парень с Сучана есть боевой — Мишка Носов. Он мне все о своем командире рассказывал. По имени Сергей Лазо. Как он их в бой водил, как они в тайге жили. «Приказал бы мне, — говорит Мишка, — в огонь лезть — полез бы, в воду кинуться — в воду!»

— Лазо? Слыхал. Где он теперь, Лазо-то?

— Помнишь, японцы в апреле выступили, когда мы в Хабаровске были? Лазо тогда во Владивостоке жил. Японцы там тоже выступили. Схватили они командира партизанского Лазо. С тех пор о нем ни слуху ни духу. Писали, говорит, о нем японцы, что, мол, не волнуйтесь, «Лазо ушел в свои любимые сопки». Да это отвод глаз! К себе в Японию, может, увезли, а может, убили…

— Убили, наверно. Интервентам такой человек, как Лазо, — нож острый. Жаль. Слышал, боевой орел! — сокрушенно качал головой Силантий. — Самую сердцевину враг из нас норовит вырвать, самую живую кровь выпить. Белая гвардия к нам опять с чево пожаловать собирается? Чья, думаешь, чистая работка? Ихняя. Надежду питают, что эти, шкуры наемные, им дорогу пробьют, жар загребут, а они, хозяева, на готовенькое… На беляках-то все, до последней пуговицы, чужое, на буржуйскую деньгу купленное. Не скупятся: и поят, и кормят, и оружием снабжают. С чево так раздобрились-расщедрились? Когтить нашу землю хочется, прибрать ее к рукам. Врут. Подавятся. Ну, а еще что сучанец рассказывал?

Борька увлеченно делился с другом:

— Мишка Носов всю гражданскую войну воюет. Все вдоль и поперек исходил. И по реке Эльдагоу ездил, и на остров Аскольда, на скалу высоченную забирался. А стихов сколько знает! Наверно, тыщу. С ними партизан был, стихи сочинял. Кручина его фамилия. Случилась у них раз с беляками драка. Ранили этого Кручину. Несут его в сопки. Он, простреленный, лежит на носилках из шинели, на груди книжку держит. Завсегда с книжкой был, не расставался. На книге бумага, в руках карандаш, строчит — стих пишет. «Не трясите, дьяволы! — ругается он на носильщиков. — Потом сам не разберу, что нацарапал».

— Эх! — так ударил себя в грудь Силантий, что даже покачнулся. — И таких людей чужак-вражина, острогу ему с зазубриной в спину, под себя подмять хочет? Да не верю! Не верю! Всех собьем!

— Во! Во! Нашел. Стих этого самого простреленного Кручины. Я записал от сучанца! — взволнованно завопил Борька Сливинский. — Прочитать, дяденька Силантий? — спросил он, вынимая бумажку из кармана.

— Давай читай, не прохлаждайся…

Борька рванул белесый чуб и повел на высокой ноте:

— Вот это да! Хороший стих! — волновался Силантий. Цепкая память его уже ухватила отдельные строфы: —

В самый раз для нас написано. Ты, Борька, нашим партизанам этот стих дай выучить…

Белогвардейские части, обеспечив тыл, двинулись по направлению к Хабаровску. Японцы и здесь помогали наймитам, провозя по «нейтральной зоне», под охраной штыков своих солдат, вооружение, боезапасы белых. Доставили им три замаскированных сеном броневика. Корпус генерала Молчанова внезапным ударом смял, опрокинул малочисленные, плохо вооруженные заслоны народоармейцев.

Смятение. Сумятица. Отступление, переходящее в бегство. Сказалась незначительность сил Народно-Революционной армии, слабая подготовка ее частей, их неполное укомплектование.

Белые отправили в поход отлично вооруженную двенадцатитысячную армию, в которой одних офицеров было тридцать пять процентов! Озлобленный, сильный враг укрепился ныне в Хабаровске.

Приказ командующего войсками фронта Степана Серышева частям Народно-Революционной армии оставить Хабаровск и перейти на левый берег Амура остановил деморализацию красных частей, способствовал укреплению морально-политического духа бойцов.

Значительную роль сыграл и планомерный, организованный отвод войск к станции Ин. Новое боевое столкновение с белыми, в азарте предпринявшими стремительную атаку на инские позиции Народно-Революционной армии, закончилось успешно для народоармейцев. Белогвардейцы получили сокрушительный отпор, потеряли свыше тысячи двухсот человек убитыми, ранеными и взятыми в плен.