Вера Солнцева - Заря над Уссури

Дела на фронте развивались отлично: Красная Армия шла в наступление.

Яницын ни в чем, казалось, не мог винить себя: приказ есть приказ, ему говорили — он и его товарищи приносят огромную пользу фронту, — и все же Вадим горько стыдился своей «штатскости» и, как всякий сильный молодой человек, не сомневался, что на поле брани он один бы «семерых побивахом».

В ответ на его сетования мать, умница Марья Ивановна, утешала, будто в воду глядела:

— Навоюешься! Жизнь большая. Еще успеешь «семерых побивахом», передряг на твою долю хватит, сын…

Яницын был в Хабаровске, когда во Владивостоке, помимо англо-японского десанта, произошла высадка новых союзных десантов — американского, французского, канадского.

Вадима срочно вызвали в штаб. «Готовьтесь к длительной поездке, подбирайте по своему усмотрению людей для работы и рассредоточьте их в Советах крупных поселков — фронту необходимы новые отряды Красной Армии, требуется пополнение Красной гвардии. Формирование, немедленное формирование воинских частей — безотлагательная задача! Утверждайте в штабе людей — и немедленно в дорогу!»

Вадиму и заикнуться не дали с просьбой направить его на фронт: «Вы нужны сейчас здесь. На фронте ничего не изменится от вашего пребывания там в качестве рядового бойца или комиссара, ваша работа в тылу больше даст фронту…»

Перед отъездом Вадим срочно приводил в порядок записи, документы. Тяжелая дума томила его после беседы в штабе. Рано, рано радоваться блестящим победам наших войск! Хотя в августе 1918 года Красная Армия победно двигалась вперед и от нее в панике бежали бело-чехи, хотя на повестке дня было уже освобождение Владивостока, поведение интервентов внушало тревогу.

Благословив антисоветский мятеж чехословацких войск, интервенты внимательно следили за ходом военных событий. Когда крупные боевые успехи и продолжающееся наступление советских войск создали серьезную угрозу положению белочехов на Уссурийском фронте, интервенты стали лихорадочно готовить свои войска к отправке на фронт: «избавить чехословацкие силы от угрозы, которой они ныне подвергаются».

Вадим угрюмо и машинально вычистил перо и продолжал писать.

По улицам Владивостока уже маршируют английские войска — 25-й батальон Мидльсекского полка, под командованием полковника Уорда.

Японские войска под командованием генерала Оой.

Американские войска под командованием полковника Стайера.

Из Индокитая на пароходе «Андре Лебон» прибывают французские колониальные войска. Вот так-то вот! В исконно русском городе Владивостоке гремят по мостовым тяжелые бутсы солдат соединенного союзного десанта, сформированного из японцев, американцев, англичан, французов, итальянцев, и сила, тупая, чугунная сила — на их стороне!

А как вездесущи и активны японцы: понукаемые самураями и одураченные ими, они рвутся в поход — овладеть Дальним Востоком! И что всего омерзительнее — это двурушие и лицемерие императорской Японии: в декларациях она заверяет Россию в своих дружественных чувствах, говорит о нежелании вмешиваться во внутренние дела русских, а тем временем под шумок гонит и гонит пароход за пароходом с войсками и снаряжением. Четыре японских миноносца забрались даже в амурский лиман и назойливо маячат там! Вблизи от Николаевска-на-Амуре!

Дальсовнарком направил для защиты Николаевска канонерскую лодку, отряд красноармейцев и потребовал немедленного отхода японских миноносцев, расценивая их появление в русских водах как бесцеремонное вмешательство Японии во внутренние дела России. Но, сохраняя невозмутимую мину, Япония вновь и вновь гонит на Дальний Восток войска. С трапов «Калькутта-мару», «Конан-мару», «Явата-мару», «Рокказа-мару», «Мейсей-мару», «Ейку-мару» во владивостокском порту в полной боевой готовности сбегают сотни японских солдат.

Прав, тысячу раз прав Владимир Ильич: Япония, без сомнения, выступит, и ей помогут союзники. Иначе зачем бы им накапливаться в русском портовом городе? Русская революция — бревно у них в глазу…

Фронту нужны солдаты. Нужны сотни, тысячи воинов. В путь, Вадим, в путь, — промедление смерти подобно!

— Мама! Пойду прощусь с утесом, — сказал Вадим. — Устал, ничего в голову не идет…

— Иди, иди, сынок.

— Мы уезжаем на рассвете. Не забудь о бельишке, мама.

— Все уже готово, все собрано, — печально ответила мать, — будто впервой мне тебя в дорогу отправлять…

Обнявшись с Уссури, широко разлился Амур. Закат над ним был величественным и грозным: пылало-горело небо, полыхали облака, серебристо-пурпурная водная ширь. «Амурушко, братец!..» Клонилась вниз вторая половина августа. Безветренный, жаркий день шел к исходу! Эх! Жить бы да жить, а не дают, гады! Ну и невезучий ты, Вадим! Проедешь мимо Темной речки, а побывать там не удастся: Сережа уехал со своим отрядом на Уссурийский фронт…

— Отдыхаете, Вадим Николаевич?

Яницын вскочил с места и низко склонил голову перед женщиной в строгом синем костюме. Белая блузка, отделанная кружевами. На черных блестящих волосах синяя шелковая шапочка. С белого, порозовевшего от ходьбы лица внимательно и ласково смотрели умные глаза.

— Здравствуйте, Александра Петровна! Рад вас видеть…

— Или, как всегда, мечтаете об Амуре, населенном лодками, байдарками, яхтами, пароходами? И обязательно во множестве? — улыбаясь, шутила она.

— Увы! Все гораздо проще и прозаичнее, — ответил Вадим. — Просто загляделся на закат и разнежился перед дорогой…

— Опять в дорогу? — грустно спросила Ким. — И когда же?

— Завтра утром. Сами знаете, какое положение складывается.

— Да-а…

Она села рядом с Вадимом на скамейку. Надолго притихла, как птица перед дождем. Он с недоумением посматривал на нее. Обычно приподнятая и жизнерадостная, Ким сидела задумчивая, молчаливая: угнетали ее какие-то тяжелые и неотвязные мысли.

— Вы чем-то очень озабочены, Сашенька? — тихо спросил Яницын. — Что случилось?

Она не слышала его вопроса, и он не стал мешать ей: пусть отдохнет, пусть додумает свою думу.

Наконец Ким очнулась от своей рассеянности:

— Да, Вадим Николаевич! Правда, как сразу все осложнилось?

— О чем вы? — не понял ее вопроса Вадим.

— Простите меня, не объяснила толком… Вы не были сегодня в Дальсовнаркоме?

— Нет! Я все оформил вчера, а сегодня встречался с товарищами по поездке, готовился к отъезду. А что случилось?

— Вы помните предупреждение Владимира Ильича, полученное в апреле, о серьезности положения?

— Конечно, помню! Отлично помню! — отозвался Вадим.

— Оно оправдывается… Предупреждение о серьезности положения и о том, что японцы, наверное, будут наступать… и им помогут все союзники…