Арчил Сулакаури - Белый конь

«Опять завела», — подумал Леван и громко сказал:

— Если б я знал, что со мной сегодня дежуришь ты, то, наверное… Не обижайся, Нана… Я не пошел бы.

— Почему? — искренне удивилась Нана.

— Не знаю… («Зачем это я затеял этот дурацкий разговор?») Ты очень много говоришь…

— Разве я так много говорила?

— Да…

— Ну и пожалуйста, я не буду навязываться. — Нана встала и направилась к окошку.

— Нана! — позвал Леван.

Девушка не обернулась. Она молча скрылась на чердаке.

Леван пожалел: «Если ты сам психуешь, то другие, у кого хорошее настроение, не виноваты! Пусть бы себе говорила сколько заблагорассудится, если ей так приятно болтать».

На крыше госпиталя появился серый кот — он подкрадывался к воробью. Леван схватил кусок битой черепицы, привстал, размахнулся. Обломок черепицы с шумом упал на жестяную крышу. Нана выглянула из окошка, с испугом уставилась на Левана.

— Что случилось?

— Ничего. Воробья спугнул. Кошка к нему подкрадывалась, вот я и спугнул.

— Сердце у меня перевернулось. Я подумала, что бомба взорвалась.

— А я думал, что ты ушла. — Леван подошел и привалился плечом к окошку.

— Как это — ушла? Пока не подойдет смена, не имею права уйти.

— Смена вот-вот подойдет.

— Какой ты злой, просто невозможный, — обиженно сказала Нана и прибавила: — В этой одежде.

— Одежда меня заботит очень мало.

— Хочешь, я тебе ее переделаю. — В глазах Наны опять появился добрый луч.

— Зачем?

— Чтобы лучше сидела… Посмотришь, как хорошо я сделаю. Давай пойдем к нам после дежурства.

— Сначала я должен купить раненым папиросы.

— Хорошо. Сначала купи раненым папиросы, а после пойдем ко мне.

Леван еще раз оглядел себя и, не обращаясь ни к кому, спросил:

— А стоит ли ее теперь переделывать?

— Я не люблю обычных дней.

— Я тоже, — откликнулся Леван.

Они смотрят на гору Махата, над которой повисла серая пелена. Тяжелое облако как бы вбирало в себя весь воздух с неба, росло, раздувалось, а потом выдыхало его на склоны горы, обдавая туманом Кукию [2] Кукия — район и кладбище в Тбилиси .

— Ты отнес тогда папиросы раненым?

— Отнес.

— Почему же не зашел ко мне?

— Мне надо было еще за хлебом идти.

— Стоял в очереди?

— А как же?

— Подошел бы и взял без очереди. Васико хороший парень, он мне всегда дает хлеб без очереди.

— Поэтому и хороший?

— Нет… Он веселый… С ним никогда не соскучишься.

На крышу госпиталя сели два белых голубя. Голуби казались усталыми, с трудом дышали, смятенно поглядывали по сторонам.

— Леван, ты любишь ветер?

— Очень…

Нана с сомненьем взглянула на Левана и совсем близко придвинулась к нему, поправив растрепанные ветром волосы.

— Леван, ты правда любишь ветер?

Леван смотрел на голубей; на какое-то мгновение он решил, что это голуби брата вернулись в старое жилье. Его сердце затрепетало. Он хотел поделиться своей мыслью с Наной. Но с девчонками разве можно поговорить о чем-нибудь серьезном: Нана никак не хотела помолчать и все приставала к нему, спрашивая, правда ли, что Леван любит ветер.

— Не знаю, Нана, — ответил ей наконец Леван. — Иногда люблю, иногда нет… Сейчас мне этот ветер неприятен, плохой ветер. Хочется съежиться и укрыться.

— Плохой ветер, — повторила Нана и замолчала. А потом спросила: — А что ты любишь больше всего на свете, Леван?

Леван задумался, потом повернулся к Нане, заглянул в ее карие глаза и тотчас отвел свои. Нет, он не смутился, при чем тут смущение. У Левана вдруг сжалось сердце, словно уменьшилось, и вдруг взорвалось, как маленькая мина.

— Что я люблю больше всего?! И этого не знаю. Я вообще многого еще не знаю. Такого вопроса я еще не задавал себе…

Нана слушала внимательно. Ей очень нравился грудной, бархатистый голос Левана. Поэтому она больше слушала его голос, чем то, что Леван говорил ей.

— Как изменился твой голос! Года три назад ты пел настоящим петушком, смешной-смешной был у тебя голос!

Леван хотел еще раз заглянуть в глаза Наны, но не посмел. Он посмотрел на ее руки, потом скользнул взглядом по лицу и плечам… Он не знал, что у Наны такая длинная шея. Интересно, хорошо это или плохо, когда у девушки такая длинная шея?.. Оказывается, у Наны нижняя губа немного выпячена. Нижняя словно обижена, а верхняя смеется. И брови… Брови как стрелы — так обычно пишут или говорят… Глаза… Леван не осмеливается взглянуть в ее глаза и удивляется, почему же он этого не смеет.

Леван заметил, как Нана вдруг изменилась в лице. Она со страхом взглянула вверх и вся напряглась.

— Ой… слышишь? — прошептала она.

— Нет, не слышу.

Леван встал. Нана тоже. Они стояли и глядели в небо. Дул ветер. Свинцовые тучи нависли над городом. В облаках слышался глухой гул.

— Что нам делать?

Гул постепенно нарастал, приближался.

Леван чувствовал, как она дрожит всем телом. Он обнял ее плечи.

— Не бойся… Если бы самолеты прорывались, то в городе уже объявили бы тревогу. Наши их не пустят сюда…

Гул охватил всю землю и заполнил оставшееся между облаками и землей пространство.

Они смотрели в небо. Ветер путал и трепал их волосы. Пронзительно ныли провода, а гул постепенно стихал…

Леван убрал руки с плеч Наны.

— Как я боюсь, Леван!

— Чего?

— Мне кажется, что-то должно случиться.

— Да ну, трусиха! — улыбнулся Леван. — Посмотри, как уютно сидят голуби.

— Голуби! Откуда они появились?!

— Недавно прилетели… Ты и не заметила, как они прилетели.

— Я люблю голубей… А ты?

— Я тоже…

— Если бы они знали, что на нашем чердаке голубятня…

— Может, они, знают, потому и прилетели.

— Я думаю, что это голуби моего брата.

— Если б это было так, я бы ухаживала за ними и сохранила их до его возвращения.

— Давай пойдем спрячемся. Может, они перелетят на нашу крышу? — Леван взял Нану за руку и повел за собой. Жесть гремела под их шагами. Когда они подошли к краю крыши, Нана сказала:

— Твоих раненых сегодня не видно.

— Наверное, из-за ветра не открывают окон.

Они свернули влево и осторожно пошли вдоль края крыши.

— Здесь голуби нас не заметят.

— Давай, Леван, посмотрим на двор.

— Ладно, посмотрим…

И тут до них донесся гомон соседей. Леван выпустил руку Наны и ускорил шаг.

— Подожди, Леван, я боюсь.

На балконе третьего этажа суетились женщины. Они суетились как раз у дверей квартиры, где жил Леван.

— Леван, дай мне руку.

Леван, не оглядываясь, протянул Нане руку. Все его внимание было приковано к балкону третьего этажа.

— Что случилось, Леван?!

— Не знаю. — Потом Леван окликнул соседку: — Что такое, тетя Аннета!

Женщины так шумели, что тетя Аннета не услышала Левана.