Юрий Бородкин - Поклонись роднику

— Ну, как, Иван, новый-то директор? Не дает вам поблажки? — шутливо спросил Василий Егорович.

— Знаешь, какую припевку про него ребята придумали? — кивнул Иван на брата. — Зачем ты в наш совхоз приехал? Зачем нарушил наш покой?

— Ха-ха! Молодцы! Все верно, подраспустил вас Никаноров. Сеять-то начали?

— Начали. Дня за два в Макарове управимся.

— Славные установились деньки, давно такой ранней весны не было.

Даже после заката солнца было сравнительно тепло, как в пору предлетья. На скворечниках пощелкивали угомонившиеся к вечеру скворцы. Чуть внятно веяло запахом березовых почек, которые вот-вот должны были проклюнуться. Пойма Сотьмы, видимая с горы, начала окутываться синими сумерками, а над лесом в раменской стороне по-весеннему свежо и чисто рдела заря.

— К Носкову сходил? — спросил Василий Егорович. — Как результат?

— Кажется, уговорил. Говорит, подумаю и приду сам в контору.

— Должны согласиться: работы они с Александрой не боятся, да и денежки любят.

— Трактор я ему пообещал.

— И правильно! К людям надо иметь подход. Никогда не спеши, все обдумай и действуй спокойно. Нынче работать с людьми гораздо трудней, — наставлял Василий Егорович.

— Была бы возможность, я бы и в другие деревни пригнал скот, чтобы землю полней использовать: и трава там пропадает, и навозу на полях — ни грамма, — объяснил Алексей.

— Вполне согласен… Ну что, ребята, хватит дым глотать, пошли поужинаем, — грузно поднялся Василий Егорович. — Да, Алексей, тебе звонила Наташа, спрашивает, когда приедешь. Конечно, это не житье: она там, ты здесь.

— Сейчас и некогда, и самая бездорожица, и машина совсем раскурочена, — посетовал Алексей.

— Безлошадный директор, — с улыбкой изрек Иван и тронул брата за плечо.

По привычке, как это делал, председательствуя в «Красной заре», перед сном Алексей записал в специально заведенной тетради большого формата:

«23 апреля выехали в поле: вспахано 20 га, задисковано 40 га, посеяно 27 га. Побывал в Пустошках у Носкова, договаривался насчет летнего содержания телят. Дни стоят теплые, даже не верится, что апрель месяц. По реке идет сплав. Листья на березках еще не распустились. Только бы погода не подвела».

Ранняя весна всегда кажется ненадежной, обманчивой. Очень беспокоила Алексея Логинова эта первая посевная в совхозе, поскольку она должна была дать настрой всей последующей работе.

Директору совхоза А. В. Логинову,

Главному агроному В. М. Кулешовой

Установлено, что в некоторых хозяйствах района наблюдается грубейшее нарушение агротехники на весеннем севе. Так, в совхозе «Белореченский» агроном Кулешова допускает посев по плохо выровненной почве без внесения удобрений. В результате семена заделываются плохо, отчасти остаются на верху почвы. Здесь не предъявляется должной требовательности к механизаторам за качественное проведение сева. Обязываю под личную ответственность руководителя хозяйства и агронома усилить контроль за качеством проведения сева. Категорически запретить посев в плохо подготовленную почву, предварительную обработку проводить только в поперечном и диагональном направлениях. Посев производить с внесением смеси удобрений.

Конечно, нарушения агротехники имели место, но Логинов при всем желании не мог сразу выправить положение: важнее было в срок управиться с весенне-полевыми работами. Договорился с председателем лучшего в районе колхоза «Заветы Ильича», где начинал работать, и тот прислал после Первомайского праздника два трактора с плугами. Хорошо помогли заветовцы сначала в Пустошах, потом переехали в Осокино, а тут произошло самое неприятное…

Решив наведаться к присланным трактористам, Логинов отправился в Осокино, вышел на поле, но нигде не увидел тракторов и не услышал их гула. Навстречу, покачиваясь в седле, неторопливо ехал верхом на карем жеребце бригадир Шалаев, коренастый мужик с раскосыми глазами и круглым, гладким, как яблочко, носом.

— Здорово, Алексей Васильевич! — густо пробасил он.

— Здорово. Где трактора? Где трактористы?

Шалаев отвел взгляд в сторону, поморгал, будто в глаза попало дыму.

— Забастовали, можно сказать. Вчера вечером подняли плуги и — ходом домой. Я с самого начала сумлевался в успехе. Вот еду доложить тебе. Ребята с характером оказались, принцип поставили.

— Из-за питания, что ли?

— Конечно. Ивановы отказались их кормить: своего народу полон дом. Серафима Голубева тоже не пустила…

— Ты понимаешь, чего натворил-то? — Логинов сгреб бригадира пятерней за штормовку, стащил с седла. — Люди приехали помогать нам, а ты не сумел накормить их. Ведь я же просил: Михаил Арсеньевич, организуй. Да что толковать с тобой! С похмелья, что ли, не можешь очухаться? — Расстроенно отвернулся от Шалаева, кинув взгляд на притихшее поле.

— Ну, може, и я виновен, а оне тоже шибко гордые оказались. Черт их дернул умотать домой! — оправдывался Шалаев, подергивая козырек кепки, приспущенный на глаза. — Воля твоя, делай что хочешь.

— И сделаю. Завтра же будет приказ о переводе тебя в старшие рабочие.

Логинов направился к деревне. За ним повернул и Шалаев, ведя лошадь в поводу…

Неприятности на этом не кончились: такой уж выдался денек. Когда Логинов пришел в Еремейцево, два трактора с дисковыми лущильщиками безмолвно стояли на опушке, третий тарахтел около леса. И без того взвинченный, злой, Логинов решительно направился к избе Августы Баклановой и не ошибся: громкие голоса доносились оттуда. Беда с этой Августой. Вышла на пенсию, зимой живет в городе, летом в деревне. Мужики знают, что у нее водится самогонка, а потому не упустят случая понаведаться, если работают рядом. За лето машины и трактора набьют торный след по траве от дороги к избе Бакланихи.

Появление Логинова было неожиданным, так что трактористы даже не успели убрать бутылку со стола. Сама Августа с поклонами и заискивающей улыбкой на зарумянившемся лице повела ласковые речи:

— Алексей Васильевич, милости просим! Всегда рады такому гостю, проходите, проходите к столу.

— Я не застольничать пришел, Августа Ивановна.

— Как говорят, чем богаты, тем и рады, — продолжала свое Бакланиха.

Логинов строго глянул в ее размыто-голубые, подернутые слезкой глаза, потом перевел взгляд на трактористов. Николай Баранов виновато потупился, щупая грязные, пепельного цвета волосы, а Сашка Соловьев нисколько не смутился, сидел, выпятив грудь, и смотрел на директора не моргнув глазом, не то чтобы дерзко, а как-то весело.

— Ну и что скажете? — обратился к ним Логинов.