Иван Филоненко - Земные наши заботы

Именно по такому пути и пошли в Починке. Головное хозяйство объединения выращивает семена, пять других размножают их и реализуют товарным хозяйствам. Уже выращивают, размножают и реализуют, начиная с первого года десятой пятилетки. Конечно, не все за счет семеноводства, но благодаря и ему район намечает увеличить урожайность зерновых за пятилетие на 5–6 центнеров.

Машина быстро катилась от села к селу, шурша мокрой щебенкой.

— Вот эту дорожку в прошлом году закончили, — комментировал по ходу Илья Самойлович. — А вот эту на днях сдали, поэтому обочины еще не успели зарасти. А вон бульдозеры полотно насыпают… И хлеба, смотрите, какие хлеба зреют!..

Да, урожай обещал быть хорошим. Густо и ярко цвел лен. Волновались на ветру седеющие ячмени. Наливала колос пшеница. Густые травы ложились под косами в тугие валки и пахли зеленью.

— Будем с хлебом! — с гордостью в голосе говорили земледельцы, лаская взглядом отяжелевшие поля.

— И с кормами будем! — добавляли животноводы, имея уже солидный запасец свежего, сочного силоса.

— А дожди? — спрашивал я. По всему было видно: год опять будет трудным.

— Дожди пока не помеха. До жатвы должно распогодиться. А сенаж, силос можно и в дождь закладывать, научились. Лишь бы руки были…

А вот рук–то зачастую и не хватает. Не механизмов, нет, механизмов сейчас в любом хозяйстве много всяких, даже часть из них простаивает на дворе. Механизаторов мало…

В поездках по району я обратил внимание вот на какое явление. Школы, а они в здешних селах почти все новые, с кабинетной системой обучения, имеют укомплектованные штаты учителей. Учителей с соответствующим специальным образованием. Нет нужды и в медицинских работниках даже в самых отдаленных селах. В детских дошкольных учреждениях тоже все нянечки и воспитательницы на месте. Большинство этих работников приехало сюда после училища, техникума или института. Больше половины из них — вчерашние горожане, впервые столкнувшиеся с сельским укладом жизни. И я привык уже слышать, что именно эти молодые специалисты и не задерживаются подолгу в селе: отработали положенный срок — и в город, на их место других присылают. Поэтому, хоть и укомплектованы школы, медпункты и детские сады, я все же спросил про текучесть, заранее предвидя ответ. Но ответ показался настолько для меня неожиданным, что я переспросил:

— Не уезжают? Оседают и живут?

— Обзаводятся семьей, а некоторые и хозяйством, живут, и уезжать не собираются…

При этом, в каком бы хозяйстве я ни спрашивал, говорили про хорошую школу, про новый медпункт и просторный детский сад, старались показать то, и другое, и третье. Действительно, все заново построенное, оснащенное современным оборудованием, благоустроенное. Или же строилось, оснащалось, благоустраивалось. Спрашивали с гордостью: можно в таких условиях работать? Соглашался: можно. Говорили и про то, что и учителя, и медики тут же обеспечиваются жильем: или отдельный дом с участком, или квартира в благоустроенном доме. Жилье есть, условия работы хорошие — чего ж не оставаться?

Все это: и просторные школы, и медпункты, и новые детские сады, и жилье для специалистов — строится строго по плану социально–экономического развития, в котором вся эта работа конкретизирована, расписана по хозяйствам и селам, по срокам и исполнителям. Осуществление этого плана уже дает свои результаты: текучки среди сельских учителей нет, люди с высшим педагогическим образованием живут в деревне и покидать ее не собираются. Это уже достижение. И немалое. Что и говорить, отличное подтверждение разумности плана.

Но в связи с этим я вот о чем задумался.

Люди с высшим образованием приезжают из города и остаются. А механизаторы, уроженцы здешних мест, покидают родную деревню, дом, в котором росли, поле, на котором работали деды и прадеды.

— Да, свои уезжают, — подтверждали с горечью все, с кем довелось встречаться.

Не странно ли? Может, для молодых специалистов — все блага, а молодым механизаторам никакого внимания?

— Да вы что? Много ли квартир нужно для тех же учителей? А строим–то мы теперь порядочно и даем в первую очередь тем, кто на тракторе, на ферме, в поле работает.

Во многих хозяйствах я спрашивал: мол, вот сегодня переехала к вам на жительство семья механизатора, когда вы сможете дать ей дом или квартиру?

— Сегодня и дадим.

— У вас есть свободное жилье?

— Есть.

— И подолгу пустует?

— Нет, оно не пустует. Приезжают — поселяем. А тем временем другой дом уже готов. Свободное жилье всегда нужно. При этом стараемся, чтобы оно было благоустроенным…

Только за пятилетие здесь намечается проложить, 186 километров водопроводных линий, подключить к ним 1094 квартиры. И еще, к 1980 году решено полностью завершить газификацию жилых домов на центральных усадьбах колхозов и совхозов района. Полностью! Это значит, что газовый огонек загорится почти в трех тысячах квартир, в которых пока еще не было газовых плит.

— Все эти виды благоустройства, как и улучшение бытового обслуживания, касаются жителей перспективных сел. А как чувствуют себя люди в малодворках? — Я задал этот вопрос потому, что знаю немало примеров, когда объявили деревню неперспективной — и забыли о ней. И люди, минуя центральную усадьбу хозяйства, где нет для них жилья, переселяются прямиком в город. А старики, которым некуда ехать, маются.

— Ясное дело, если на произвол судьбы их бросить, — согласился Илья Самойлович. И предложил: — Можем в Лучесу заехать, с людьми по этому поводу поговорить.

— В Лучесе я был.

— Можем в любом другом селе остановиться.

Заезжали, говорили. И всюду отвечали: ну как же стариков не переселять? И ссылались на план сселения малодворок, который в каждом хозяйстве есть. План этот — составная часть общего плана социально–экономического развития района. Раскрыл я его. Так… За пятилетие намечено переселить 84 деревеньки, в которых 633 двора. Все малодворки названы в нем поименно, какое хозяйство, куда и в каком году пятилетки переселить должно.

Смоленщина… Средняя полоса России. Всюду косогоры, перелески, сырые низины, тихие ручейки и речушки, от которых наплывают серые туманы, омывая сизыми росами нивы и деревни. Не увидишь на Смоленщине «удобных» земель: чтобы ровное поле до горизонта.

Редко увидишь и большую деревню, чтобы дворов двести — триста в ней, чтобы стояли они ровными улицами. По косогорам, излучинам и опушкам разбрелись избы, что стадо без присмотра, то кучно, то вроссыпь, где два–три десятка домов, а где и того меньше.

Так складывалось веками. Скудные суглинистые почвы, малые участки земли, пригодные под пашню, издревле диктовали крестьянину и формы расселения. Только малой деревней можно было прожить, прокормиться на этой земле: гектар–полтора пахотного клина терялся среди перелесков, заболоченных низин и прочих неудобий. Вот и селились «гнездами», за лесами, за болотами.