Иван Филоненко - Земные наши заботы

Я видел, что насосная станция электрифицированна, но внимания на это не обратил. Однако Иван Иванович, оказалось, именно для того и свернул сюда, чтобы показать и добавить с гордостью:

— Нет такого количества электрифицированных насосных станций ни в одной другой области Нечерноземья!

Нет электрифицированных, есть дизельные, подумал я, «туземным» способом никто ныне не качает ни в Московской, ни в Смоленской, ни в какой другой области.

Тогда Иван Иванович спросил поливальщика: где работал он раньше, до постройки насосной?

— А тоже на насосной, только на дизельной. Вон там она стояла, где полянка лысая, — указал он.

— Это мазутом так земля пропиталась?

— И мазут там, и солярка. Придешь утром, бывало, а мальчишки залезут, хоть и огорожена она была железной решеткой, откроют кран и, смотришь — вся река в фиолетовых разводах. Да и без озорства утекало мазута немало.

— Вот вам и урон природе, — подхватил Иван Иванович, довольный таким оборотом разговора.

— Это точно, — поддержал его поливальщик. — На электричестве работать чище, никакого загрязнения. — Но вдруг прибавил к этому: — Однако в других хозяйствах похуже дело — нагребут земляную плотину бульдозером, движок поставят — и давай речку сосать.

Хочу заметить, мы не представлялись, поливальщик не знал ни Ивана Ивановича, ни тем более меня, он, истосковавшись в одиночестве по собеседникам, разговаривал с нами как с вольно болтающимися горожанами, наезжающими сюда искупаться.

— Если кто по делу, то с нашим совхозным начальством приезжает. Оно и растолковывает, что к чему, — резонно заметил поливальщик, когда мы попытались откреститься от тех отдыхающих, что на берегу грелись. Ну и ладно, будем и дальше ездить так, не привлекая к себе внимания.

Признаться, меня заинтересовало замечание поливальщика о земляных плотинах. Существуют они одно лишь лето, потом смываются паводками, заиливая русла рек, загрязняя их.

Меня заинтересовало, а Иван Иванович погрустнел.

— Недавно звонит мне директор совхоза, спрашивает, куда река подевалась, вчера текла, а сегодня исчезла. Мелиораторы, отвечаю, не трогали ее. У соседа ищи, перекрыли, должно быть.

— Чтобы «в степи не терялась»?..

Вскоре мне попала на глаза справка, в которой говорилось, что в ходе паспортизации рек специалисты института Рязаньгипроводхоз выявили «огромное количество временных земляных русловых плотин, насыпанных колхозами и совхозами без всякого проекта».

Так летят кувырком все расчеты мелиораторов в части рационального, научно обоснованного использования водных ресурсов. Оказывается, расчеты, разработанные с такой тщательностью (и с любовью к родному краю, его природе), являются законом лишь для самих мелиораторов, но не для хозяйств и предприятий, расположенных у рек.

И вспомнилась мне опять встреча писателей с работниками Полянской мелиоративной колонны. Дорофеев, присутствовавший здесь же, обронил такую фразу:

— Мы не запроектировали, а мелиораторы не построили ни одного объекта, который привел бы к понижению уровня воды в реке или в озере. Наоборот, за счет обвалования рек и озер увеличиваем их глубину.

В ответ на это кто–то вспомнил, что та самая красавица Пра, которую Иван Иванович, рассказывая о Мещере, назвал самой тихой, красивой и чистой рекой края, на глазах мелеет. Если раньше, чтобы реку перейти, приходилось брод искать, то теперь можно перебраться без труда почти в любом месте. Реку «выпивают» насосные станции, которых наставили мелиораторы.

Упрек этот Иван Иванович не принял:

— Вы же были на Макеевском мысу и своими глазами видели, что насосная станция там не из реки на поле воду качает, а, наоборот, из каналов в реку. И так на многих объектах.

Однако ответ этот никого не убедил. Видеть–то видели, но река мелеет, и никуда тут не денешься. А мелеет только потому, что осушили питавшие реку верховые болота, на берегах ее движков понаставили, которые сосут, гонят воду на орошение. Значит, виноваты мелиораторы!

Теперь, когда я постоял у земляных перемычек, насунутых бульдозерами в русла малых рек, убедился: не мелиораторы в том повинны. Одну из них видел даже на упоминавшейся Совке: в нее сбрасываются дренажные воды с крупной осушительной системы, занимающей около восьми тысяч гектаров. Стояли с Дорофеевым у этой перемычки и гадали: не вознамерился ли директор совхоза «Мещерский» снова превратить мелиорированные поля в болото и тем самым свести на нет многолетний труд мелиораторов и огромные (около 12 миллионов рублей) затраты государства? Другой видимой цели, как ни пытались с Иваном Ивановичем разгадать смысл этой проделки, обнаружить не смогли.

Тогда я стал допытываться: кто же следит за порядком на реках, какие есть санкции, чтобы наказать виновных за такое вольное обращение с рекой? Оказалось, нет такой организации. Нет и таких санкций. Любой руководитель хозяйства волен поступать по принципу: что хочу, то и делаю. Хочу — земли в нее натолкаю и перекрою, а захочу — движков понаставлю и высосу всю, чтобы не текла куда–то вдаль, за пределы наших полей. Мол, земля здесь наша, а значит, и река, протекающая по территории хозяйства, тоже нам принадлежит. А так как делают это для орошения земель, то компрометируют тем самым и мелиоративные работы, и доброе имя мелиоратора.

И все же, мне думается, есть такая организация. Это областное управление мелиорации и водного хозяйства, которое представляет на местах министерство той же отрасли. Могут сыскаться и санкции (и довольно строгие!), если кто захочет поискать их. Есть и более скорый путь: областной Совет народных депутатов (и не только Рязанский) может принять соответствующее решение, запрещающее перегораживать русла рек земляными плотинами без всякого на то проекта.

Говорю так потому, что знаю о решении, объявившем примечательные ландшафты памятниками природы и заповедниками. Знаю, что Совет, приняв это решение, настойчиво проводит его в жизнь. И не случайно предприятия, хозяйства и учреждения, которым поручено сберегать красоту, делают все, что им предписано: огородили, чтобы не заезжали на машинах и не пасли скот, установили плакаты и указатели, оповещающие каждого о том, что данный объект природы находится под охраной, что на его территории каждый обязан соблюдать такие–то правила. И люди соблюдают. Я был на одном из них, на глубоководном озере Лебедином у села Селезнево. Чисто на его берегах, ни кострища не увидишь, ни брошенной банки, склянки. Хоть и находится озеро в нескольких сотнях метров от шоссейной дороги, и съезд к нему хороший, однако в пределы запретной зоны ни заехать машины не могут, ни помыть технику чистой артезианской водой: оставь машину за оградой и иди любуйся, купайся, отдыхай.