Иван Филоненко - Земные наши заботы

— Думается, ошибку тут делают лесоводы, — добавил так же задумчиво Баранов. — Нельзя сушить верховые болота, нельзя губить клюквенный огород, который кормит человека, а ухода не требует.

Вот ведь как привыкли мы, что мелиорация — это улучшение сельскохозяйственных угодий. И забыли, что ведется она и в лесном хозяйстве, на территории так называемого государственного лесного фонда. Размах, темпы и важные задачи сельскохозяйственной мелиорации затмили лесную мелиорацию, и она словно бы выпала из поля зрения общества. Лишь изредка появится в печати короткая заметка, вроде вот этой, опубликованной в «Правде» под рубрикой «С любовью к природе». Приведу ее полностью.

«В Цуманских лесах немало непроходимых мест. А помехой всему вода. Чтобы взять богатства рощ, местные специалисты разработали комплекс мелиоративных мер. В короткий срок в урочищах Берестянского и Холоневицкого лесничеств пролегла сеть магистральных водосборных каналов с регулирующими сток сооружениями. Но вот беда: как только комиссия приняла новостройку, на некоторых участках образовались заторы. Громадные охапки хвороста, густо переплетенные травой и молодой корой, преградили сток, и уровень воды поднялся до полуметровой отметки. Как появилась эта искусственная дамба?

Коллектив мелиораторов, возглавляемый В. Я. Таласом, добросовестно расчистил канал, но через неделю людей снова подняли по тревоге. В том же месте точно из таких же веток и жердей стояла новая перемычка. Замерили скорость течения, определили объемы стока. Оказалось, строит дамбы не стихия. Пришлось устанавливать дозор.

Как же удивились дозорные, когда увидели плывущих по воде бобров с ветками в зубах. Вот, оказывается, кто «вредит» делу.

Однако на поверку выяснилось, что не бобры мешают мелиораторам, а люди нарушили их покой. Обосновавшаяся вблизи колония зверьков, почувствовав утечку воды, стала защищать свою обитель. Бобры по ночам дружно выходили на работу и успешно справлялись с задачей.

Поняв свою ошибку, проектировщики внесли коррективы в план регулирования водного режима на участке, заселенном бобрами. Новая нить канала пролегла в другом месте Лесная история научила людей согласовывать свои действия не только с руководителями служб и ведомств…»

— Вот и в наших лесах что–то подобное происходит, — проговорил Николай Андреевич, прочитав заметку. — Проложат по болоту канал, к тому же без всяких сооружений, регулирующих сток, сбросят по нему воду, а так как бобры у нас почему–то в это дело не вмешиваются, выхухоли тоже бездействуют, то болото постепенно высыхает.

— Лесоводы его распахивают?

— Нет, такие болота не годятся под распашку — лес на них не вырастет, сельскохозяйственные культуры тоже. Осушают, как и в заметке говорится, «чтобы взять богатство рощ».

Взять богатство рощ.

Смысл этой лирической фразы очень прозаичен: высушили болото, чтобы вывезти заготовленную на дальних делянках древесину. Однако не хочу лукавить и давать специалистам возможность позлословить по поводу такого утверждения. Знаю, не только ради этого копались каналы. Главная цель все же в другом: после осушения болот и заболоченных участков улучшается рост деревьев в прилегающих лесах, что ведет к повышению продуктивности рощ, к повышению качества древесины.

— Спору нет, лес после осушки действительно растет лучше, — продолжал размышлять Николай Андреевич. — Но давайте положим на весы те сотни и даже тысячи кубометров древесины, которые получим за счет повышения продуктивности леса, и ту пользу, которую приносило болото людям, реке и природе в целом. Думаю, кубометры эти окажутся невесомыми. Однако на ведомственных весах все наоборот. — Помолчал, потом добавил: — А вообще я бы, будь моя власть, перекрыл водосборные каналы, как это сделали бобры, и новых бы не копал. Я имею в виду не низовые болота, а именно верховые и клюквенные. Так, Иван Иванович?

Они были единомышленниками. Хорошо знали друг друга и поэтому, воспользовавшись встречей, заговорили о тех нерешенных проблемах, которые обязательно надо решать, и решать как можно скорее. Нельзя увлекаться строительством осушительных систем и забывать про орошение, откладывать строительство прудов и водохранилищ.

— Согласен, — отвечал Баранов — И все же в первую очередь нужно бы заняться не орошением, а улучшением существующей пашни, биологической мелиорацией наших тощих супесей да суглинков, нуждающихся в хорошей заправке торфом

Глаза Ивана Ивановича засветились. Именно эта мысль и побудила нас поехать в Клепики. Вернее, мы ехали в клепиковский колхоз «Новый путь» взглянуть на эти самые тощие супеси и суглинки, которые лишь с натяжкой можно назвать почвой. Это скорее минерализованные грунты. Однако и на этих землях колхоз получает рекордные в районе урожаи. И получает именно за счет внесения торфяного компоста, или, как выразился Баранов, за счет биологической мелиорации.

Таково поле Рязанщины. Если не болотина, то пески, супеси да суглинки. Так что не только сырые земли нуждаются в наведении порядка, но и сухие. Однако сухие можно облагородить только за счет сырых, а точнее, за счет торфяников, которыми славится Мещера. Кто не знает, к примеру, богатые шатурские залежи, которые и по сей день питают топки первенца советской энергетики? Торф, добытый в мещерских болотах, сжигают многие другие предприятия, пусть и менее известные, но не менее крупные.

Однако вот с какой мечтательностью откликнулась на мой вопрос Валентина Федоровна Егорова, уже много лет председательствующая в колхозе «Новый путь»:

— О, если бы мы могли вносить на каждый гектар нашей пашни по сорок — пятьдесят тонн торфокомпоста! Не только с картошкой были бы, но и с зерном, и с кормами, а значит, с молоком и мясом.

К сожалению, мечта ее пока что несбыточна. Из всей колхозной пашни, а вся она, как уже говорилось, на супесях да суглинках, удобряется торфокомпостом только шестая ее часть — 500 гектаров, которые будут заняты картошкой.

Может, колхозу «Новый путь», как самому крепкому в районе хозяйству, урезают поставку торфа, чтобы дать больше отстающим, имеющим урожайность в два–три раза ниже?

Мне дали справку, сколько вывозится торфа на поля Клепиковского района. Вот эти цифры: 1976 год — 168 тысяч, 1977 — 64 тысячи и 1978 год — 29 тысяч тонн.

Выходит, в 1978 году одиннадцать хозяйств района из двенадцати не получили, можно сказать, ни тонны торфа. Почти весь он пошел на удобрение небольшого картофельного поля в колхозе «Новый путь». Значит, получили подкормку всего 500 гектаров.

А не получили сколько?.. Не получили 38 тысяч гектаров районной пашни. Ни щепотки не получили.

Правда, в других хозяйствах района есть немало хороших осушенных земель. Но ведь они тоже требуют органических удобрений. К сожалению, мы порой забываем, что при осушении создается всего лишь нормальный водно–воздушный режим в почве, что в удобрении, и в первую очередь в органическом, нуждаются эти земли не меньше, чем старопахотные. В органике и в грамотной агротехнике. Только в этом случае мелиорированные земли оправдывают наши надежды на высокие урожаи. Без этого могут не оправдать и, случается, не оправдывают. Однако об этом позже.