Лев Хахалин - Последние каникулы

В почтительной тишине он измерил егерю артериальное давление и, покопавшись в чемоданчике, нашел пузырек, напоил каплями дядю Сашу и Надежду. Они выпили капли и заморщились. От едкого запаха все закрутили носами, попятились…

Марь — Андревна вдруг встала, щелкнула замком саквояжа и, перешагнув через ноги дяди Саши, вышла. Надежда проводила ее взглядом и повернулась к Вадику. А он подмигнул ей.

— Доктор, уважь!.. — подсунулся к Вадику черный мужик со стаканом и початой бутылкой, но Надежда оттолкнула его.

— Спасибо, доктор! — сказала она, тррнув рукой лицо, бледное и усталое. — Спасибо.

Она вышла за ним на крыльцо и хотела, видимо, что–то сказать, но вдруг они услышали всхлип — где–то за углом егерского дома плакала та женщина, которая разбудила Вадика. Теперь он разглядел, что–то яркое на ней было короткой розовой комбинацией, открывающей полные белые ноги. — Не плачь, Вера, — весело сказала Надежда и подошла к ней. — Кончилось все. Вон — уже смеется!.. — И верно, среди возбужденных голосов слышался тенорок дяди Саши, — Иди в дом. Голая ж ведь. — Надежда покосилась на Вадика, улыбнулась. — Чего дрожишь–то? Доктор не кусается.

— Я видела… — всхлипнула женщина. — Чего он сделал…

Вадик засмеялся.

— Не реви! — сказал он ей, этой толстой и крупной девушке, продавщице из магазина. — Обошлось.

Надежда, обняв, увела продавщицу в дом; оттуда уже потянуло запахом табака, какой–то еды, донесся топот, гудение голосов. Вадик огляделся. С высокого крыльца егерского дома был виден весь их лагерь — и изба бывшего клуба с распахнутой дверью его клетушки, и длинное здание столовой, и две белесые палатки, растянутые под кроной старого» дуба, и флагшток с обвисшим вымпелом «ССО Лес–тех‑2», а правее, из–под высокого берега, заросшего травой и крапивой, слышался спокойный плеск воды. Само водохранилище, «море», было еще закрыто висящим над водой туманом. Там, где он приподнимался, вода глянцевато блестела, была спокойной, и мостик, около которого, как впаянные в олово, застыли лодки, был сух. Солнце даже через туман начинало греть лицо, и по тому, как высоко было еще холодновато–голубое небо, по полосе облаков, лишь только отступающей к горизонту, Вадик понял, что день будет жаркий.

На сырых досках 6 осиком стоять было холодно, и Вадик бегом вернулся в медпункт.

Был седьмой час утра. Ложиться спать не имело смысла, поэтому Вадик, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить ребят, навел порядок в своей клетушке и, захватив полотенце, ушел на берег и там приступил к так называемым водным процедурам: ну, разумеется, как врач он верил, что «в здоровом теле — здоровый дух — " и что «личный пример — наиболее действенная пропаганда».

Через полчаса, возвращаясь, он поднялся на обрыв, над которым был разбит лагерь их студенческого стройотряда, увидел, колыхающийся над печной трубой кухни дымок, еще слабый, жидкий, и завернул туда.

— Привет! — сказал он с порога. Сережа–комиссар, такой могучий, что при своем

среднем росте был похож на печь, рядом с которой он сейчас сидел, кивнул ему. Из–под темного волнистого чуба на Вадика глянули глубоко посаженные карие глаза.

— Работа спать не дает? Переполох был?

— Ничего особенного, — пренебрежительно отозвался Вадик. — Больше шума, чем дела.

— Доброе утречко! — высунувшись из–за фанерной перегородки, делящей столовую на кухню и зал, сказала маленькая Таня, брызнула в Вадика белозубой улыбкой, а Оля, Оля Смирнова, не показалась и голоса не подала. Она стояла у печи, спиной к Вадику.

— Здравствуйте, Оля! — заглянув, за перегородку, напомнил о себе Вадик. Оля, так и не повернувшись к нему лицом, кивнула. — Помощь не нужна? — громко и весело спросил Вадик. — Хотите, девочки, помогу? Идите, займитесь собой.

— А мы уже умылись, — нараспев ответила Таня. — Нас комиссар отпуская. Вода была!.. Прелесть — теплая. — Она все еще улыбалась Вадику, как бы приглашая подольше поговорить с ней.

— Ну, и отлично, — довольно бодро сказал Вадик, а сам все смотрел на Олину спину. — Я возьму горячей водички?

Медленно выскабливаясь у себя в медпункте и рассматривая свое лицо — и чистую розовую кожу припухших со сна щек и крепкий подбородок, — он насвистывал битловскую «Естерди». Уже ополоснув лицо, взглянул на себя в зеркало и решил сбрить едва наметившиеся усишки. «Ну и колер, — в который раз досадовал Вадик. — Не рыжий и не темный. Выгорающий шатен. Наградили меня родители!..» — намыливая губу, размышлял он.

А через тоненькую стенку из сухой штукатурки было слышно, что ребята проснулись: на мальчишечьей половине кто–то надсадно закашлял (и Вадик озаботился на минутку), по обыкновению запела–завопила у девчонок дурнушка Элизабет: «Расцвели цветочки у меня в садочке…»

Экипировавшись в форму стройотрядовца — таков был приказ свыше, — Вадик отправился на кухню. С удовольствием отметил, что его вчерашнее замечание насчет косынок и фартуков принято во внимание, и дл? порядка спросил:

— Меню выдерживаем?

— А как же! — с готовностью отозвалась Таня.

— Ну, давайте я пробу сниму.

— Комиссар снял, — повернувшись наконец к нему, с насмешливой улыбкой проговорила Оля.

— Он просто позавтракал, — отпарировал Вадик. Вчера на эти же слова Оли он сказал, что комиссар соблазнился запахом — каша–то была подгорелой.

Таня подала ему тарелку с макаронами, Вадик обнюхал ее: «Угу!» — и встал у кухонной двери, чтобы не торчать в одиночестве в столовой.

— Осторожно! — сказала Оля, пронося мимо него тяжелые ведра с помоями. Она, ссутулясь, медленно пошла, боясь расплескать, и Вадик зарычал — увидел, как от дороги навстречу Оле помчались, виляя хвостами, две деревенские собаки.

— Всю деревенскую живность кормим, — вслух подумал он. — Вот оштрафует нас санэпидстанция… Крышкой хоть помойку закрываете? — спросил он, когда Оля завернула за угол избы.

— А они ловкие. Мордой крышку отодвинут… — откликнулась Таня.

На крыльцо, избы вышел командир, и отряд выстроился на линейку. Однако зарядку стал проводить комиссар, и Вадик прикинул про себя, что командир уже два дня не делает ее.

— Как макарончики? — ревниво поинтересовалась Таня.

— Объедение! — причмокнул Вадик.

— Нам Сережа хорошо помогает, — сказала Таня. — Такого бы мужика в мужья найти, да? — спросила она Олю, возвратившуюся с помытыми и почищенными ведрами, но та не ответила.

— Вот его–то и возьми, — посоветовал Вадик, наблюдая, как комиссар доканывает ребят наклонами вперед. — Комиссар, пощади! — крикнул он.

— Да он уже на веревочке, — засмеялась Таня. — И потом, мы своих не трогаем.

— Это кто же? — заинтересовался Вадик, перебирая в уме девочек стройотряда: Оля, Элизабет, Галина?