Владимир Курочкин - Избранное (сборник)

Добравшись до ровной площадки, побежали, лавируя между деревьями. Скоро ребятам стало жарко, и они сняли рубашки. Тишка сделал руки кренделем и натужился, показывая, какие у него на груди мускулы. Пусть полюбуются.

– Не хвались, кума, – сказал Бондя и тоже натужился.

Гришук и Валенца последовали их примеру. Тишка увидал, что мускулы у приятелей ничем не отличаются от его: такие же упругие коричневые бугорки. Тогда он крикнул:

– Ну, вот и остановились! Что вам время не дорого, что ли? Эй, вы…

Голос Тишки зазвенел от обиды, и эхо подхватило его последние слова. Оно отразилось от скал, ушло к морю и вернулось снова, чтобы замереть у самых вершин деревьев. Лес ни на минуту не умолкал. Долбил дятел, куковала кукушка. Далеко в лесу визжала пила паровой лесопилки. Стучали топоры дровосеков, а временами лес наполнялся странным шумом. Словно паровоз на полном ходу врезался в чащу, ломал деревья и останавливался, выпуская с жалобным, стонущим звуком пар. Это умирало дерево, сваленное дровосеком. Но и после этого лес не умолкал. Жизнь торжествовала.

Через полчаса к лесным звукам прибавился шум морского прибоя. А когда мальчишки прошли еще с полкилометра, этот шум уже подавлял собой все.

Ребята вышли к морю. Оглянувшись, они увидали сквозь стволы пихт синеющие вдали круглые, словно покрытые щетиной лесистые вершины. Глубокие пади, разрезая горы в различных направлениях, сбегали к долине, которую мальчишкам не было видно.

– Вот он, наш Морской Чорт! – сказал Валенца.

Ребята подошли к обрыву и заглянули вниз. Над водой висели рыжие, с прозеленью отвесные скалы. Мутно-зеленые, с белой паутиной пены валы воинственно налетали на камни и, дробясь, как стекло, откатывались назад. И только после этого до мальчишек долетал звук хлесткого удара волны.

– Ты брось, Валька, врать! Его отсюда и не видно совсем. До него еще топать да топать.

– Это ты, тетеря, не видишь, а я ясно вижу. Вон он: черный с двумя рожками и хвостом.

– А что это такое Морской Чорт? – спросил Гришук.

– Это камень такой. Очень на чорта похож.

– Он тебе расскажет, ты его послушай! Это ведь Валенца – он врет в три коленца.

– Э, да перестаньте вы тут галдеть! Посмотрите-ка лучше сюда. Кто это вчера говорил, что хорошая погода целый месяц будет? Посмотрите-ка.

Далеко справа и море и часть суши были словно срезаны ножом. Мальчишки увидали ровную серую полосу тумана, которая, не двигаясь, не приближаясь и не удаляясь, закрывала от глаз полмира. Здесь у них светило солнце. Оно хотя и плавало в молочной дымке, напоминая собой яичный желток, но парило так сильно, что даже пот проступал на коже. А вот в десятке километров отсюда, в тумане, было и холодно и сыро.

– Уже мыс Первенец закрыло. Ну, теперь прощай хорошая погодка!

– Вот не везет! В прошлом году весь август гнилым был. И в этом году то же самое выходит.

– Да бросьте вы ныть-то! Сюда туман только к ночи дойдет. Успеем еще. А ну, давай вниз!

– И то верно. Нужен нам этот туман, как собаке барабан. Эх, хоть два денька, да наши! Катай веселей!

– А ну, подбавь пару!

– Эй, эй!..

С суши вход в бухту Морского Чорта закрывали обточенные водой позеленевшие крупные камни. Многие из них потрескались и осели, заваливая естественные проходы к морю. Дорожка с горы круто заворачивала, огибая скалы, и выходила прямо на узкую песчаную полосу, отделяющую воду от камней. Бухточка была очень маленькая. Горы и несколько суженное устье защищали ее от излишних порывов ветра. Здесь было и жарче и тише, чем у бурых скал, где волна била прямо в лоб.

– Да поглядите же наконец на Морского Чорта! Он соскучился без нас.

– А он совсем даже на чорта не похож. Просто черный камень, – сказал Гришук.

– Вот еще! Тоже приехал свои порядки наводить! Раз тебе говорят, что это Морской Чорт, значит верь, а то…

– Да не приставай ты к нему, Валенца! Эй, Гришук, раздевайся!

Тишкауже снимал штаны. Помедлив, сбросил и трусы. Остальные, побросав одежду, голышом разлеглись на песке.

– Чем это так пахнет? – спросил Гришук.

– Чем! Морем. Не понимаешь, что ли?

Тишка с сожалением посмотрел на белобрысого мальчишку. Тоже человек!.. Не знает, чем море пахнет. И он с особым удовольствием набрал в легкие просоленный морской воздух. У него даже защипало в ноздрях, настолько здесь вода была насыщена йодом. Эх, и хорошо же! Тишка пихнул ногой почерневшие, выкинутые морем гниющие водоросли. Ишь, сколько их здесь! А еще больше вон там, поправее, где кончается песок и начинается противная осклизлая галька. Там на дне – целый лес водорослей. А что, если взять да и показать этому «сачку» самое интересное?

– Эй, Гришук, поди-ка…

Тишка повел его вдоль берега.

– Вон, – говорил Тишка, указывая на тухлую, выброшенную морем рыбу. – Наблюдай. Вон, – сказал он, ткнув пальцем в засохшие розоватые морские звезды, полузасыпанные галькой.

И, видя на лице Гришухи удивление и восторг, он разошелся окончательно и подвел его совсем близко к воде.

– Вон. Тише только, – показал он на красневшие между камней в воде похожие на апельсины шарики. – Это морские ежи.

Он поднял гальку и бросил ее в море. Вода замутилась, побежали круги, а когда они исчезли, и дно опять стало ясным, морских ежей уже не было. Только в самой глубине между камней краснели какие-то пятна.

– Эй вы, рыболовы! Кончайте там… Твой черед пришел, Тишка, фокусы показывать. А ты, Гришук, иди сюда! – крикнул Петька Бондя.

Тишка зло оглянулся. Ну вот, опять цирк начинается. А, да шут с ними! Все равно ведь купаться придется. Он ступил в воду и остановился. О чем это еще они там болтают?

– Ну и благодать! Лучше этого места нет на свете. Тихо. Здесь никто никогда не бывает, – сказал Бондя.

– А почему не бывает? – спросил Гришук.

– А потому, что далеко. Да еще говорят, что тут настоящие черти водятся.

– Ну да, нужна им твоя бухта! Им разгуляться тут негде. Она даже не всех картах указана. Откуда им знать-то про нее? – крикнул Тишка.

– А что, ребята, смех смехом, а есть все-таки морские черти?

– Разевай рот: сейчас тебе прямо туда прыгнет.

– А ты все еще не в воде? Эй, Тишка, коли сдался, шевелись живее! Полезай в воду, поищи морских чертей.

Тишка нехотя вошел в воду, присел на корточки, шлепая по маленьким волнам ладонями, а затем, выпрямившись и тотчас изогнувшись, нырнул. В желтоватой воде мелькнуло его тело. Вот он вынырнул, обновил в легких воздух и опять нырнул. Потом, показавшись на поверхности, бросил в лежащих мальчишек горсть мокрого песку. Злость его прошла, и горький осадок от того, что он сегодня неудачно начал день, тоже исчез. Тишка очень любил плавать, и чувство превосходства в этом деле над приятелями отодвинуло на задний план все остальные добрые и недобрые его чувства.