Николай Балаев - Ураган «Homo Sapiens»

В семь с Лебединого перевала открылись огни «Ичуньского», а около девяти Михаил подкатил к гостинице и забрал Генку. Под глазом у него горел приличный синяк. Михаил вывел вездеход из поселка на дорогу к «Светлому», сполз за обочину и заглушил мотор.

— Сражался? Рассказывай.

— Командировку выполнил: три лекции, одна в школе; стенд в клубе соорудили с фотографиями зверей и птиц северных, тексты дали — какую функцию в природе выполняет, что случится, если исчезнет, как охранять. В школе отделение «Голубого патруля» открыли; с дирекцией прииска беседы по ремонтным работам на отстойниках увенчались успехом. В общем, все по пунктам сделано. Пошел вчера вечером в гараж насчет попутки домой. Там и началось…

…В углу бокса, недалеко от двери в кабинет начальника гаража, парень в ватнике точил на наждаке любопытную вещицу. Похожая лежала на полке в инспекции, в наборе изъятых запрещенных браконьерских снастей.

— Ишь ты, — сказал Генка. — На рыбалку?

— Харюза дергать, — кивнул, не отрываясь, парень. — Зимой его иначе не возьмешь.

— Глянуть можно? Я тоже рыбак.

— А чего ж, — парень выключил наждак и протянул Генке снасть: стальной, в карандаш, стержень, ушко на одном конце для лески, крестовина на другом. От лучей крестовины в сторону ушка идут зазубренные иглы. Их парень и острил, когда вошел Генка.

— За леску, и на дно, — сказал парень. — Фонарь, конечно, нужен: рыбу собирает и самому все видать. Положил на дно и смотри в лунку. Как харюз сверху наплывет — дерг его! Хорошая снасть что вилы работает.

— Ишь ты! — удивился Генка. — А я слышал, такой лов запрещен.

— Ха! Тундра эвон какая, а инспектор в районе один, ребята говорили. Днями вроде приезжал, лекции докладывал, а на праздник умотал, ясное дело, к бабе под бочок. А мы в тундру.

— Два, — спокойно сказал Генка.

— Чего — два?

— Инспектора в районе. И внештатных уже сорок девять. И не только лекциями мы занимаемся. Вот за такие поделки штрафуем. Пойдем, «рыбачок», разбираться.

Парень растерялся, в глазах мелькнула тревога. Дошло, что разговаривает с незнакомцем.

— Давай к начальнику гаража, — Генка взял парня за рукав. Тот вроде бы послушно сделал несколько шагов и вдруг, развернувшись, ударил под локоть. Генка сжался от боли, парень скользнул за стоявшую рядом машину, ногой распахнул дверь и исчез на улице.

— А-я-яй, — покачал головой начальник гаража Горец, рыжеволосый, краснолицый человек лет сорока. — Выдумают же! — Он отложил снасть на край стола. — Внешность запомнил?

Генка описал парня.

— Не-ет, — задумчиво протянул Горец. — Не мой. Прямо проходной двор, а не гараж. Кому ножи точить, кому — еще что. Но ты пока оставь эту штуковину, скоро смена у ремонтников кончится, поспрошаю ребятишек: может, кто видел. А сам звякни попозже, будут машины с грузами — уедешь.

Генка поблагодарил и отправился в столовую ужинать, но метрах в ста от гаража в туманных морозных сумерках дорогу загородили двое: «Гони, что забрал».

— …«Точильщик» с приятелем. Бородатый такой приятель, Ну, они мне, я ответного — как обычно. Рука болела, да и двое, — вот и принял несколько тычков. Но странное чувство осталось: видел я где-то приятеля «точилы». А где… убей бог… Да… Звонил вечером, ночью — машин не оказалось. Утром дежурный говорит: «Горец заболел». Игрушка, что ему оставлял, пропала. И парня не знают… Где я этого бородатого видел? Борода такая драная…

— Ситуация ясна, — подытожил Михаил. — А твои тычки — «как обычно»… В общем, выговор за драку напишу.

— Спровоцированное нападение, — вздохнул Генка. — А ты своих бить? Чтоб чужие боялись?

— Чтоб свои умнели.

— Ладно, согласен. У вас перекусить найдется? С утра ни крошки во рту.

— Покормим воина, — сказал Михаил. — Да и сами…

Они пожевали копченой колбасы с хлебом, запили чаем из термоса. Михаил рассказал о звонке Афалова и сообщении Рультына. Получается, что начальник гаража на рыбалке.

— Там, точно, — убежденно сказал Генка. — С вечера сидел бугаем, любой вирус за сто верст облетит: свят, свят! А утром — заболел? Помощник его полдня теребил после вашего звонка, да так рьяно: машины есть, пожалуйте домой на праздник. Поинтересовался, вся ли техника на месте, так смеется: конечно! А что он еще скажет? Покрывает начальство — факт.

Афалов встретил их у конторы. Инспектора и Рультын выпрыгнули из машины, поздоровались, потоптались, разминая ноги.

— Пока не возвращались, — сказал Афалов. — Но тут две дороги с «Ичуньского»: одна через нас, вторая по Теплой, вон за той сопочкой. Там чуть дальше, зато без свидетелей. Но раз они на рыбалку прошли открыто, значит, и обратно должны так.

— У вас связь с районом по радио? — спросил Михаил.

— Да, радиотелефон. Линию пока тянут.

— Последите за нами на третьем канале?

— Понятно. Вездеход на ходу, может, с вами махнуть?

— Не надо, справимся. По коням, ребята.

В северной половине неба выросли зеленые прозрачные столбы. Звезды вокруг них погасли, столбы закачались по небу лучами прожекторов, между ними повисли яркие кисейные занавеси. Тундра заполыхала искрами, холмистый снежный океан залучился изумрудным пламенем.

Вездеход выполз на обдутый увал. Открылась долина Теплой.

— Вот они.

На берегу, рядом с балком, стоял вездеход браконьеров ГАЗ-71, выхлопная щелкала колечки дыма, на дверце желтело стекло. А балок не тот, сразу определил Михаил. Чуть шире и сани повыше. Значит, Сучкова сегодня не будет. Но тут и без него хватает. На речном льду чернели распластанные фигурки рыбаков. Вокруг них кругами ходил трактор. Да, метод отработан до профессиональности. Хариус зимой не клюет, поэтому придумана подергушка. А шум трактора — чтобы рыба металась над снастью. Цеплять удобней. Представляю, что сейчас на дне творится…

Сполохи светили, как хорошая новогодняя иллюминация. Что ж, надо идти. Михаил оглядел ребят, Лицо бригадира непроницаемо, прямо олицетворение вечного спокойствия с полотна Рериха. А Генка нервничает. Значит, пусть будет рядом.

— Рультын, останови трактор и попроси водителя съехать со льда, — сказал Михаил. — Нагишев, внимание и спокойствие. Держи свои «свободные» нервы, и никаких шуточек… Пошли.

Человек, лежавший у крайней лунки, дернул рукой и, вскочив на ноги, широким махом выбросил на лед подергушку с крупным хариусом. Рыба, проколотая в брюхо, неуклюже забилась, волоча тяжелую стальную снасть и брызгая на лед кровью. Человек придавил ее валенком с наросшей на носке красной ледышкой и выдернул снасть.

— Только что два сорвалось, но этот хорош, бродяга! А? — возбужденно крикнул он подошедшим и замер, увидев, что это чужие.

— Здравствуйте, — глухо сказал Михаил. — Инспекция рыбоохраны.