Николай Балаев - Ураган «Homo Sapiens»

Генка отрицательно помотал головой. Ясно. Где-то в другом месте. У браконьера сто дорог, у инспектора только след, да и то если вовремя найден.

Они остались на льду опустошенной ямы одни. Сполохи вились жутким космическим пожаром, от взрывных вспышек по тундре метались неземные тени, мир терял реальность.

— Кытыйгын, — сказал Рультын. — Ветер будет.

Небесные огни не достигали дна узкого каньона. Свет фар высекал в граните мириады цветных искр, стены сходились все ближе, лед между ними выгнулся горбом. В самом узком месте, «воротах», фары высветили стоявший вездеход ГАЗ-47. Рядом обрисовалось другое пятно, распалось на отдельные тени. Люди… Три… Шесть… Семь… А браконьерской машины нет. Удрали.

Михаил тормознул метрах в двадцати. От группы пошел к ним человек. Афалов. Опоздали мы, значит, Серафим Капитоныч…

— Сидят, — сказал Афалов. — На Севере бегать умеючи надо.

— Наледь?

— Полость.

— Живы хоть?

— Живы, живы. Живая рыба — с икрой! — Афалов, смеясь, покачал головой: — Улов у тебя сегодня, инспектор! И смех и грех! Молодец, конечно, но лучше бы его не было: потом изойдешь, пока его обработаешь.

— Кто там? — спросил Михаил.

— Двое, а кто — смотри сам.

Среди знакомых ребят со «Светлого» Михаил заметил высокую фигуру в медвежьей дохе и не поверил глазам своим, узнав Антона Максимовича Редько, председателя поселкового Совета. Рядом стоял низенький полный человек в бараньем полушубке и лохматой собачьей шапке, с широким красным лицом.

— Здравствуйте, товарищ Горец, — весело сказал краснолицему Генка. — Слава господу богу, как говорила моя бабуля, что вы здоровы, хотя на вид у вас температурка за сорок с винтом.

Михаил же только вскользь глянул на Горца: был готов его встретить. А вот Редько… Единомышленник, можно сказать. Все требования по очистным сооружениям поддерживал, людей рекомендовал во внештатные инспектора… Нет, не может быть…

— Я вас попрошу на минутку, товарищ Комаров, — сказал Редько. Михаил не заметил в его лице ни тени смущения. Что он скажет? Произошла ошибка? Да, конечно, что-то произошло. Жизнь, бывает, так накрутит.

— Недисциплинированный у нас народ, — сказал Редько, когда они отошли в сторону. — Угнали самовольно трактор в запрещенные для рыбной ловли места… Пришлось догонять, разбираться…

— Догонять… — задумчиво повторил Михаил. — А бежали зачем?

— Почему — бежали? Мы вас не видели. Сказали рабочим, чтобы немедленно возвращались, и поехали вперед. Не браконьерничать же с ними.

Не-е-ет, не ошибка. Жизнь действительно накрутила, да в другую сторону. Двоедушие. Вранье, предательство — не стесняясь, свалил все на рабочих — что угодно, но не ошибка.

— Рабочие показали, что вездеход чужой, людей с него не знают, — сказал Михаил. — И расписались в акте. Значит, «отцов-командиров» выгораживали, да? Кто же врет?

— А вы что, сами не можете сориентироваться? — спросил Редько. — Член партии, конечно?

— Коммунист, — подтвердил Михаил.

— Так должны к каждому вопросу подходить политически грамотно. Я не рабочий, я осуществляю функции Советской власти на вверенной мне части государственной территории. Помните об этом.

— Я о многом помню, — сухо сказал Михаил. — И, в первую очередь, о законе, его равенстве для всех…

— Но мы с вами члены партии, — перебил Редько. — А воспита…

— А партия — не мафия, она не выгораживает провинившихся, — Михаил повернулся и пошел к людям, потому что говорить с Редько больше было не о чем…

Ребята со «Светлого» заводили трос, таскали из-под скал камни, сооружая выезд из ледовой ловушки. Сели ичуньцы основательно: надо льдом возвышалась только верхняя часть кабины и кузова. Перед носом машины снизу торчала голова Рультына.

— Идите сюда! — позвал он.

Михаил достал фонарик, спрыгнул на крыло, нагнулся и залез под ледовый купол. Машина провалилась в пустое русло. Поступление воды в короткие чукотские реки сильно сокращается осенью и падает до марта, когда солнечная радиация практически без потерь тепла пронизывает лед и начинает греть воду и топить льды, таким образом, с внутренней стороны. Поэтому часто с осени между садящимся уровнем воды и льдом образуются пустоты. При некоторых условиях они достигают огромных размеров. Как тут. Поток Теплой до замерзания дыбился в теснинах и, схваченный морозом, образовал ледяную арку между берегами. Конструкция арки не позволила ей опуститься вместе с уровнем воды. Лед на арке наиболее тонок по стрежню, потому что не успевает наморозиться при быстром оседании уровня воды. На центр арки и попал вездеход ичуньцев.

— Сюда, — снова позвал Рультын.

Михаил услышал глухое журчание. Он прошел метров десять и очутился на берегу ручья, прикрытого ледяной коркой, шириной метра в полтора-два. Все, что осталось от буйной летом реки. Но ручей этот имел сейчас огромное значение не только для фауны Теплой, но и для многих соседних рек, где не было зимовальных ям. Вся окрестная рыба сейчас тут, в ямах Теплой. И ручей, протекая между ними, насыщал воду кислородом. Условия для выживания рыбы предельно жесткие, поэтому она находится почти в состоянии анабиоза… Нет, товарищ Редько, вы лично штрафом, как за обычное браконьерство, не отделаетесь.

— Там зверь, — сказал Рультын негромко и показал в, низовья ручья. — Чужой, я его не знаю. Наш старый пастух Окот видел такого летом на озере Вальхырыппин. Он живет в воде, похож на горностая, только большой и темный.

«Выдра? — подумал Михаил. — Нет, ее ареал гораздо южнее».

— Пойдем посмотрим.

Лед на ручье был тонок, местами совсем отсутствовал, и по черной воде ползали серые клубы пара. Пастухи рассказывали, что выше по течению, в горах, находили под такими ледовыми сводами горячие ключи. Потому и назвали речку Теплой.

Впереди косо чиркнули красные искры. Действительно зверь. Михаил приглушил свет фонаря рукавом, оставил только лучик под ноги, прошел еще с десяток шагов и резко убрал руку. В пучке света метнулось бурое гибкое тело и почти бесшумно исчезло в небольшой полынье. Что за зверь, лихорадочно запрыгала мысль. Американская норка? В середине века ее акклиматизировали по Сибири и Дальнему Востоку. В Магаданской области выпущена на Колыме… Или выдра? Та живет в бассейне реки Анадырь, но уже была замечена и на северных склонах Анадырского хребта. А некоторые крупные притоки Анадыря, Колымы, сам Пегтымель начинаются недалека друг от друга. Зверькам нетрудно перейти из водоема в водоем…

Так кто пришел — выдра или норка? И ведь как полно мелкой рыбы, зимой тут — в относительном тепле, полной безопасности и тоже рядом с рыбой. Теперь Теплую беречь и беречь!