Валерий Бирюков - Всего три дня

— Ой, какой же вы неловкий! Не умеете танцевать?

— Не умею, — честно признался Новоселов. — И вы теперь на второй танец не пойдете со мной?

— Давайте хоть один закончим без травм, — засмеялась девушка. Но, видно заметив, как отчаянно он покраснел, мягко сказала. — Не торопитесь, смотрите, как просто: раз-два-три, раз-два-три… Еще поворот, теперь шаг в сторону. Легче, легче… Уф, вы прямо деревянный! Не на меня, на свои ноги смотрите! — Она увлеклась, вошла в роль учительницы, командовала партнером с увлечением, но тут музыка умолкла.

Они остановились. Степан не знал, какое было у него лицо в этот момент, но, глянув на него, девушка опять улыбнулась:

— Ладно, второй танец за вами.

Было танго, она вновь учила Степана танцевать, а он пытался понять, что с ним происходит: почему он, как в тумане, слышит ее голос приглушенно и как будто в отдалении? И почему в груди колышется какая-то странная, незнакомая ему, тревожная и сладкая боль? И почему все равно смотрит не на свои ноги, а на ее лицо и никак не может оторвать взгляда? И почему он боится, что кончится музыка?

Оркестр смолк, а Степан так и не разобрался в своем состоянии. И, проводив девушку, он стоял в стороне, не спускал с нее глаз, ожидая, когда снова зазвучит музыка. Но в третий раз он не успел к ней подойти — его перехватил какой-то парень с длинными, до плеч, нечесаными волосами и в цветастой рубашке, заправленной в джинсы с заклепками на карманах.

— Наружность, солдат, всегда обманчива, — в нос, философски глубокомысленно изрек парень, придержав Новоселова за рукав. — Гулящая она. С моим корешем. — И кивнул на верзилу, уже танцующего с Ольгой шейк. — В общем, не липни, отвали от Ольги. Не для тебя, чистенького, она. Разумеешь?

— Мне-то что? — пожал плечами Новоселов, неприятно пораженный словами волосатика. Но поверить этому нагловатому и хриплому голосу не мог. И помимо своей воли произнес просительно, чуть ли не моляще, отчего самому стало противно. — Танцевать-то с ней можно?

— Хоть сто пудов! — осклабился парень. — Эт пожалуйста. — И подмигнул: — Хочешь, устрою?

— А ну-ка, чеши отсюда! — разозлился Новоселов, наконец-то вырвавшись из непонятного расслабленного состояния. — Я тебе устрою!

— Что случилось? — подскочил Ляпунов. — Иди, парень, подстригись, тоже мне хиппи! А ты, Степа, что с местным населением конфликтуешь?

— Была бы честь предложена, — независимо сказал волосатый, отходя от солдат. — Гляди, я тебя предупредил! Праведник!

— Хулиган! — весело парировал Ляпунов вдогонку. — Чешись чаще, голову мой и брюки новые купи, смотреть на тебя тошно! Чего он от тебя хотел, Степа?

— Потом расскажу, — бросил ему Новоселов.

Теперь он был уже самим собой, без этой размягченности, которая заставила его слушать волосатика. Новоселов решительно направился к Ольге и пригласил ее на следующий танец.

— Ого, да вы делаете успехи! — заметила она, то ли чтобы подбодрить его, то ли потому, что он и в самом доле танцевал увереннее.

— А мы тут о вас беседовали с каким-то «хиппи», — небрежно сказал Степан, внимательно наблюдая за реакцией девушки.

— С Женькой, наверное? — Ольга выдержала его взгляд, ответила спокойно: — Охранники мои. Он да длинный Генка. Прохода не дают, обхаживают.

— Типы они!

— Может быть. Зато с ними не скучно. Женька на гитаре классно играет…

— А Генка песенки поет? Да? — подхватил Новоселов.

— Что за тон допроса? — строго спросила Ольга, и глаза ее сузились. — Еще чего не хватало!

— Можно я вас домой провожу? — вместо ответа спросил Новоселов. И снова на его лице было такое просительное выражение, что взгляд ее потеплел.

— Странный вы какой-то. Проводите, если не боитесь моей охраны.

В темном переулке недалеко от Ольгиного общежития их встретили двое — тот «хиппи» и верзила.

— Эх, не послушался ты меня, солдатик! А зря, — точно и вправду сожалея, сказал волосатик. — Придется тебя бить. Отойди-ка, Ольга. Дай нам с «женихом» твоим потолковать.

— Ребята, вы что?! — испуганно вскрикнула она.

— Не лезь, — лениво ответил Женька. — Я тебя предупредил, солдат, чтобы ты от медички отвалил? Вот слышь: предупредил! А теперь пусть не обижается! А! Получай!..

Новоселов предугадал его удар и прямым в челюсть уложил в нокаут. Кинувшегося на подмогу верзилу пришлось осаживать ударом в солнечное сплетение. Тот словно сломался пополам и осел на землю.

— Ловко ты их! — Ольга звонко рассмеялась. — Так им и надо. Храбрецы — двое на одного. Ладно, бывай! Потренируйся к следующим танцам! — крикнула она Новоселову, отбежав на несколько шагов.

Но следующие танцы были не скоро. Через два дня Новоселова вызвал к себе майор Трошин, оставшийся за командира дивизиона. В его кабинете тихими ангелами сидели Ольгины «охранники».

— Вот жалуются на вас рабочие депо — драку, говорят, затеяли в общественном месте. Как же так, товарищ гвардии ефрейтор?

— Ну, дают! — изумился Новоселов. — Переулок общественным местом стал. Это кто же, я драку затеял? — спросил он у жалобщиков, одетых по случаю поприличнее и поскромнее. — Хороши! А может, вы?!

— А что нам оставалось делать? — сказал волосатый. — Ты к его вот жене пристаешь. Мы тебя тихо-мирно предупредили — не слушаешь. Решили припугнуть, а ты — кулаками. Что, не так? Вон челюстью жевать не могу. А мы тебе хоть синяк поставили?

— Что-о? Какая еще жена?!

— Вот видите, товарищ майор, какой он? А как выпьет…

— Ах, я еще и выпивши был? — возмутился Новоселов. — Товарищ гвардии майор…

— Ладно, понял я все, — остановил их майор Трошин. — Обе стороны, как вижу, хороши. Извинитесь-ка друг перед другом, и будем считать инцидент исчерпанным. А с Новоселовым у нас будет особый разговор.

Извиняться Новоселов не стал. Парни ушли восвояси, получив заверения, что он будет строго наказан. Во взглядах, которыми обменялись с ним жалобщики, Новоселов поймал откровенное злорадство.

— Да, те еще ребятки, чувствуется! — сказал майор Трошин, когда за ними захлопнулась дверь кабинета. — Только вас, Новоселов, это не оправдывает. Ни при каких обстоятельствах не стоило связываться.

— А я с ними и не связывался. Они сами прицепились. Что я, Христос какой, чтобы себя под удары подставлять! — возразил Новоселов.

— Не Христос, — согласился Трошин. — Но и первый разряд по боксу нечего демонстрировать. Вы — солдат. По вас люди об армии судят, а вы? Пусть драку не вы затеяли, но могли же избежать ее? Могли! Поразмышляйте на досуге об этом. А чтобы времени хватило, запрещаю вам пока увольнение. Заодно и в поселке остынут, а то ведь могут и не посмотреть на ваш разряд, всыпать по первое число. Правильно говорю?

И Новоселов, обычно болезненно воспринимавший замечания на свой счет и выискивающий зацепку для того, чтобы усомниться в их справедливости, на этот раз не стал возмущаться. Но к субботе Новоселов уже не сомневался, что с ним обошлись несправедливо. Вечером слонялся без дела вокруг казармы, не пошел даже в кино. И представлял, как Ольга танцует сейчас с тем долговязым и, может быть, еще и подсмеивается над солдатом, побоявшимся прийти на танцы, хотя на прощание она дала понять, что будет его ждать. Перед ним вставало ее лицо, очень близко, как тогда, во время танца, но черты его словно были скрыты дымкой. И, ворочаясь беспокойно во сне, Новоселов тщетно пытался сдуть эту дымку, как паутину. Когда это вдруг удавалось, он только на миг видел ее большие зеленые глаза под вскинутыми скобками бровей и мягкую улыбку. Потом он долго кружился с Ольгой в вальсе, пока не провалился в темное забытье.