Валерий Бирюков - Всего три дня

Холодок на сердце оттаял, и майор Глушков снова представил себе, что происходит в этот момент перед КНП. Пустыня наполнилась гулом мощных двигателей рванувшихся из укрытий танков и боевых машин. Мотострелки спешились, развернулись в цепи, пристроились позади танков, а машины отстали, чтобы поддержать их сзади из своих пулеметов.

Вот они начали приближаться к огневой полосе. Значит, пора переносить ее на следующий рубеж. Точно: последовала чуть уловимая пауза, которую способен различить лишь опытный артиллерист, — это наводчики сменили установки, — и строчки разрывов шагнули дальше.

Еще два таких переноса огня — и мотострелки вплотную подойдут к переднему краю «южных». Там они будут показывать свое огневое мастерство. А задача артиллеристов на этом исчерпана, если не случится что-то непредвиденное.

И было так, как представлялось гвардии майору Глушкову. Полковник Кушнарев, наблюдая за наступающими в бинокль, довольно повторял:

— Пошла родимая матушка-пехота! Царица полей пошла! Слышь, Алфей, нам бы такую силищу в сорок первом, а? Гнали бы фашиста — только ветер за ушами посвистывал бы. А у меня еще целый батальон в запасе. Ты, Алфей, только снарядов-то не жалей, гуще клади!

— Снаряды у меня считанные, тютелька в тютельку, и больше не получишь, — ответил подполковник Савельев, тоже удовлетворенный ходом огневой подготовки. — А батальон у тебя, между прочим, не целый, а потрепанный. Забыл, что ли?

— А ты не поддевай! Вот попадется мне на глаза твой рыжий Викторов, я ему за своего Соханя трепку дам — не мог пару раз стрельнуть, когда просят! Шучу, шучу, правильно он проучил моего комбата, проворнее будет. Нет, ты взгляни, силища-то какая прет, а?

— Силища, — уже рассеянно согласился подполковник Савельев, Он внимательно следил за огневыми завесами, поставленными впереди наступающих батальонов, готовый в любой момент в случае опасности оборвать их, перенести в глубину. Но строчки разрывов ложились на безопасном удалении и были ровнехонькими, словно их выводили не батареи, а гигантские швейные машинки.

Покосившись украдкой на стоявшего справа майора Антоненко, тоже внимательно наблюдавшего за стрельбой, подполковник с радостью отметил, что его чеканный профиль смягчила добрая улыбка. «Ага, нравится? Вот и хорошо! Понимаешь толк, истый артиллерист, оказывается, — тепло подумал Савельев. — Если бы тебе, сынок, еще и беседы наши впрок пошли! Я бы тогда с легким сердцем уезжал. Надо мне, чтобы ты не только здоровьем и молодостью меня превосходил. Очень надо, спорщик ты этакий!»

Огневой вал обрушился на последний рубеж, который находился почти у самого мишенного поля мотострелков. Савельев вытер пот со лба: довели наступающих благополучно! Теперь по всем законам боя огневой налет следовало нанести по переднему краю обороняющихся, и поэтому дивизион снова перенес огонь вправо, на свое мишенное поле.

— Вижу: ориентир два, прямо, тысяча пятьсот метров — наблюдательный пункт «противника»! — вдруг торопливо вскрикнул дальномерщик Прокофьев, не пряча торжества в тонком голосе.

«Да что это с парнем сегодня творится? — с досадой и недоумением подумал подполковник Савельев. — Дался же ему этот НП!» Но бросился к прибору с неожиданной для его комплекции живостью. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что на этот раз молодой разведчик не ошибся: воздушной волной от взрыва снаряда разметало ветки саксаула, которые маскировали траншею под гребнем высотки, и обнажился ход, ведущий к ней.

«Настырный паренек! — теперь уже с уважением успел заключить командир дивизиона. — Ладный из тебя разведчик выйдет!»

А следом стремглав набежала мысль, что он не может ни секунды отвлекаться на постороннее, потому что надо скорее уничтожить обнаруженную цель. А он все еще канителится по-стариковски!

И Савельев уже хотел было дать отбой одной батарее, чтобы перенацелить ее, но тут вспомнил, что по совету Антоненко, которому противился, пока «академика» не поддержал и майор Глушков, оставлен в резерве взвод. На всякий пожарный случай. Смотри, пригодился! Какие предусмотрительные! Обрадовавшись, подполковник быстро сообщил Глушкову координаты цели, условным сигналом передав, что стрелять должны резервные орудия. На все ушло несколько секунд. Столько же понадобилось начальнику штаба на пересчеты координат и передачу целеуказаний взводу авакяновской батареи.

Ляпунов, прервав очередную свою байку на самом волнующем месте, первым выскочил из укрытия, подбежал к гаубице и рванул на себя затвор. Новоселов установил нужный прицел на панораме, мертвой хваткой вцепился в маховики и молниеносно вывел пузырьки уровней на середину, придав орудию указанное направление. За эти мгновения Уренгалиев составил заряд, закупорил гильзу и передал ее Лебедеву, который уже перебросил Ляпунову снаряд. Доклад: «Готово!» — и выстрелы орудия гвардии сержанта Нестеровича и соседних орудий их взвода вплелись в дивизионную канонаду.

То была серия пристрелочных выстрелов, но гвардии подполковник Савельев остановил стрельбу — все снаряды угодили точно под гребень высотки, где находился «неприятельский» наблюдательный пункт. Одновременно закончился и огневой налет.

Командир дивизиона опустил бинокль, подошел к Прокофьеву и расцеловал его в обе щеки. И сразу же насупился, сведя у переносицы клочковатые брови, словно устыдился своего порыва. Коротко сказал старшему лейтенанту Федорову:

— Вернемся — представите рапорт на краткосрочный отпуск рядовому Прокофьеву. — Но, видимо вспомнив, что тогда уже будет не властен подписывать любые рапорта, спросил у майора Антоненко: — Не возражаете, Василий Тихонович?

— Ну почему же возражать? — улыбнувшись, ответил тот. — Вполне заслужил.

Прокофьев с благодарностью посмотрел на нового командира, что не ускользнуло от зоркого бати. И подполковник Савельев обиделся: «Вот уже один мой ученик и переметнулся. В рот майору глядит, как глухонемой, каждое слово ловит. А я уж будто и не командир для него!» Понимая несправедливость своей обиды, он все же не удержался и сурово сказал разведчику:

— А «бой», кажется, еще не кончился, товарищ Прокофьев, не так ли? Продолжайте наблюдение!

— Есть! — стер с лица счастливую улыбку дальномерщик и вернулся к прибору.

Савельев на этот раз зря обиделся на солдата: благодарный взгляд Прокофьева означал другое. Разведчик попробовал метод, подсказанный майором Антоненко утром, попытался за «южных» разместить их НП. И решил, что лучшего места, чем похожий на вазу холм, не придумаешь: и местность перед ним отлично просматривается, и артиллеристы «северных», за неимением других подходящих точек, возьмут эту высотку как ориентир. А на нем кто же будет искать еще и цели? Решил так, присмотрелся после огневой подготовки — и вот удача! И ею Прокофьев обязан майору, а не Савельеву. Он стал первым в дивизионе учеником Антоненко.