Гунар Цирулис - Якорь в сердце

— Ну и?

— Оптики работают, до обеда стекла будут отшлифованы. Я тем временем проверил адрес заказчика. Живет якобы на улице Мартас, а там такого номера и нет… Через два часа птичка будет за решеткой.

— Я на вашем месте не стал бы слишком торопиться, — задумчиво сказал Стабинь. — Лучше приставить к нему человека и незаметно выяснить: кто он такой, чем занимается, что делал вчера. Может быть, это совпадение, тогда зачем беспокоить невинного человека?.. Если же это верная нить, она никуда не денется.

— Можно и так, — согласился Лепсис, хотя полностью был уверен в своей правоте. — Тут, знаете» поступают сведения, многие из них настолько противоречивы, что у бедного Мурьямова голова идет кругом. Может быть, вы все-таки к нам заглянете?

…Сведения и впрямь были неясные. Даже Рейнис Лепсис несколько поник. Но, говоря по правде, такой поворот ему даже доставлял удовольствие. Чем сложнее задача, тем интереснее решение. Было бы преувеличением утверждать, что он в каждой проблеме видел только ее научно-техническую сторону, забывая о том, что от заключения эксперта зависит чья-то судьба, а в конечном счете — и добрая слава советского правосудия. Нет, капитан Лепсис вполне сознавал практический смысл своего труда и связанную с ним ответственность, иначе давно бы махнул рукой на службу в милиции и пошел работать научным сотрудником в какой-нибудь лаборатории, где занимаются чистой наукой. Но иногда в нем снова пробуждались мечтания, которые десять лет назад заставили радиотехника с провинциальной станции по ретрансляции телепередач добровольно облачиться в синюю форму и поехать в Москву на курсы экспертов-криминалистов.

За двадцать четыре месяца Лепсис освоил многое. Научился читать следы, сравнивать почерк, по пуле определять калибр оружия, по ране высчитать расстояние до места выстрела. По разным мелким признакам различать ножи, топоры, сверла и ломы. Научился не верить сказкам о доморощенных шерлокхолмсах и тем не менее упражнялся в аналитическом мышлении. Он убедился в могучей силе науки и в то же время своим умом дошел до мысли, что невозможно каждого индивида подчинить системе классификации, выработанной той же самой наукой. Знание людей, психология, житейский опыт — вот что необходимо, чтобы стать хорошим следователем. Поэтому он не запирался в четырех стенах кабинета, а старался как можно чаще принимать участие в работе оперативных групп.

«И все-таки — вот была бы жизнь, — думалось ему, — если бы вместо всех этих экспертиз можно было бы запустить в электронно-вычислительную машину данные тех самых жуликов с кожами и получить готовый портрет преступника с характеристикой…» Лепсис вздохнул и еще раз перелистал материалы.

Первое же предположение подтвердилось на все сто процентов. Автоинспекция без труда выяснила, что в последнее время шины получил только таксомоторный парк. Как раз две из-таких машин вчера были на линии. Вот перед ним лежит протокол допроса, подписанный шофером Константином Воскобойниковым.

«В двенадцатом часу я с зеленым огоньком ехал по улице Ленина. Около старой почты меня остановили двое молодых людей. Нет, лица я не заметил и не узнаю, ночь была темная. Притом оба сели сзади. Это я хорошо помню, потому что в наше время пассажиры имеют обыкновение сидеть рядом с шофером. Так поступают даже мужья, когда едут с женами, то ли из бравады, дескать, сидишь впереди, значит, помогаешь машину водить, не знаю… Да, да, как раз об этом я и собирался рассказывать. Ну, велели подъехать к обувной фабрике… Так точно, адрес не указали, но сказали остановить на углу. Они, дескать, захватят дома несколько мешков с картошкой, которую заработали в колхозе, и повезут на взморье к старикам. Да. К сожалению, везти придется на электричке, на такси не хватает денег. Я тоже захныкал — кому охота торчать подолгу на улице и ждать пассажира. Время идет, счетчик тикает, отказать нельзя, а в план нам не засчитывают. Удивляюсь, почему никто об этом в газетах не напишет… Одним словом, обещали платить по часам, и я выключил счетчик. Наверное, задремал, а то разве стал бы торчать целых сорок пять минут — плюнул бы на эти копейки, пропади они пропадом, и в двенадцать честно поехал бы в парк сдавать смену. Вдруг просыпаюсь и вижу: кто-то дергает дверь. Спросонья собрался было вылезть и открыть багажник, а он машет рукой: гони, мол, на станцию. Подбегает второй и по дороге несет насчет ключа, который соседи забыли оставить на обычном месте. Все это, конечно, пахло липой. Не бывает, чтобы два здоровенных парня за три четверти часа не справились с замком от погреба, но, в общем, какое мне дело. И с чего это я буду крик поднимать, если они суют мне трояк и сдачи не требуют? Так точно, высадил у железнодорожного вокзала, да, у пригородных касс… Ну если еще раз подумать, то как-то смутно помнится, будто у одного были очки на носу, но поклясться не могу».

Точка, число, подпись. Еще более интересные результаты дал осмотр такси. Спинка сидения в салоне с правой стороны была измазана темными пятнами. Биологическая экспертиза доказала, что это — засохшая человеческая кровь группы АБ(IV). Порадовали также первые вести из больницы. Не вызвав у Крума ни малейших подозрений, можно было проделать все необходимые анализы. Оказалось, что и его кровь принадлежит к той самой группе. К тому же в архиве милиции выяснилось, что Валдис уже привлекался к суду за кражу со взломом, недавно вернулся из мест заключения и пока не удосужился поступить на работу. Казалось, что гипотеза милиции подтверждается. В ее пользу говорило и проведенное в парке обследование — никаких следов нападения на Крума, о котором он заявил врачу, обнаружить не удалось.

Осталось лишь предъявить обвинение и снять с него допрос. Но тут посыпались дополнительные сведения, опровергавшие весьма стройную версию Лепсиса. Как эксперт ни вертел отпечаток ладони Крума, полученный из больницы, он не совпадал с найденным в цехе. Сразу бросалась в глаза морщинка, которую в народе принято называть «линией удачи», — у Крума она тянулась до самого запястья.

«Что-то теперь скажет наша гадалка-самоучка Стабинь?» — усмехнулся про себя Лепсис и взял другой снимок. Крум тоже ходил в кедах, но они были литовского производства и без единой царапины.

Лепсис отодвинул кучу документов и склонился над микроскопом. Увеличенная мощными линзами пушинка — ее нашли на финке старого Трубека — превратилась в шерстяную ниточку, и она точь-в-точь совпала с положенным рядом для сравнения препарированным волокном, выдернутым из польской куртки, которую носил руководитель биохимической лаборатории. К сожалению, Крум поступил в больницу без куртки — грабители, похитив сей предмет, избавили его от вещественных улик.