Георге Георгиу - Возвращение к любви

Пока Матей говорил — горячо, как в последнем слове на решающем суде, Максим не прервал его ни словом, ни жестом. И только после того как юноша умолк, он потрепал его по взъерошенным волосам и тихо сказал:

— Вот и ладно, мой мальчик!

Максим Мога редко позволял себе роскошь отдыха среди дня. Но разговор, состоявшийся за столом, так взволновал его, что сердце забилось с тревожной быстротой. Максим почувствовал, что надо полежать, и удалился в кабинет с тем дубовым сервантом, который так понравился Элеоноре. С того памятного вечера она ни разу не переступила его порога; войдет ли она когда-нибудь в эту комнату? Максим понимал, что вышел уже из того возраста, когда можно вскружить голову женщине. Кому мог понравиться неизменно мрачный неуклюжий медведь, далеко не первой уже молодости? Кто может ему сказать, как и чем оскорбил он Элеонору, почему она избегает его? Увидеть бы по крайней мере Матея счастливым с его Миоарой, думал Мога, пока он еще на ногах, надо помочь молодым в устройстве собственного гнезда. Пока окончат институт, устроятся на работу, пока хоть немного наладят свою жизнь — его долг быть для них надежной опорой. И не одними лишь советами.

Сон не шел к нему, хотя и был бы весьма кстати. Пришло бы хоть в норму сердце! Он поднялся с дивана, пошел в ванную и принял холодный душ. Освежившись, Максим надел чистую сорочку, молодившую его. С четырех до семи вечера у него были часы приема посетителей, и надо было появиться на людях в приличном виде.

На дворе по-прежнему стояла духота, дождя не было давненько и даже в залитом асфальтом центре Пояны все было покрыто слоем горячей пыли. Только мощеную камнем улочку, тянувшуюся от главной магистрали к дирекции совхоза, с двух сторон защищали от солнца тополя и клены, дававшие некоторую прохладу. Добравшись до кабинета, Мога позвонил на консервный завод и застал директора. Как же быть? Остановить сбор помидоров? Продукция пропадает в поле, сказал Максим. До вечера линия снова заработает, заверил директор, но все войдет в норму только дня через три. Так что отправляйте побольше в союзный фонд, поставляйте в торговую сеть.

— По союзному фонду план выполняется, — сообщил Мога. — Что касается торговли…

Он оборвал разговор с возмущением, на полуслове. Директор завода отделывался советами, вместо того чтобы действовать со всей энергией. Максим вызвал Аделу и продиктовал ей телефонограмму директорам всех совхозов: «В связи с тем, что на заводе скопилось большое количество овощей и переработка их в ближайшие два дня не представляется возможной, предлагаю прекратить на указанный срок уборку помидоров, мобилизовав все машины на перевозку кукурузы на силос».

Секретарша вышла, чтобы передать сообщение, а генеральный директор принялся за рассмотрение почты. Мога с нетерпением ожидал ответа от Иона Спеяну, но от того пока не было ни строчки. Взамен он обнаружил вызов в кишиневскую поликлинику, на медосмотр. Врачи беспокоились о его сердце. А он хорошо помнил слова сестры: «если после посещения товарища Фуртунэ сердце действует исправно, значит можно не бояться уже никаких бурь». Если бы врачебная братия знала, какие бури свирепствуют порой в его сердце! А оно, бедняга, все выдерживает.

Вошла Адела с сообщением, что прибыл товарищ Войку.

— Проси. — Мога посмотрел на часы: шестнадцать ноль-ноль. На это время он и пригласил Драгомира. До чего пунктуальный товарищ!

— Не бери меня на бога! — кричал Драгомир Войку, яростно жестикулируя и кружа по кабинету, как лев в клетке. — Тебе нужны люди? Очень хорошо! Но для этого не надо вырывать их силой из привычного русла!

— А я тебя, Драгомир, из твоего вырву, — прервал его Мога. — Довольно ты повалялся в спячке. И это ты, Драгомир Войку, самый заводной из наших ребят, на корню загниваешь во цвете лет! Вот уж не ждал! Признайся лучше — ты просто не хочешь со мной работать. В этом все дело. Взгляни хотя бы на Иона Пэтруца — насколько он лучше все понимает. Я сказал: «Быть тебе, Ион, министром финансов объединения «Пояна»! И что он ответил? «Ладно, Максим, если уж ты говоришь, что во мне есть нужда…»

— Пэтруц! Пэтруц — настоящий финансист, специалист, — снова взорвался Войку, — тогда как я — что мне делать в объединении? К чему взваливать мне на плечи такую ответственность? Кто дал тебе на это право?

Лицо Моги стало серьезным. Наклонившись к Войку, он сказал просто:

— Когда меня принял первый секретарь ЦК, одной из важнейших проблем, о которых зашла речь, была проблема кадров. Любого специалиста, который вам потребуется, принимайте тотчас же на работу, — так было мне тогда сказано. — Партия дает вам, товарищ Мога, такое право, обязывает вас поскорее решить этот вопрос. Время не ждет. Вот что было мне тогда сказано! И ты, Драгомир, — один из этих специалистов. И организаторский талант у тебя тоже есть. Об этом говорят также наши общие друзья.

Войку перестал расхаживать перед столом, взял стул и сел. Он устал. Он приехал по приглашению Моги, не подозревая о планах генерального директора. Бывало уже, что Мога звонил и просил заскочить. На днях, к примеру, после того как в Пояне появился Нистор, они долго советовались о том, как уберечь Матея от возможного душевного потрясения. Войку был польщен, что Мога уделяет ему внимание, просит совета. А теперь, когда ему была предложена должность заместителя генерального директора, должность по-настоящему ответственная, он восстал.

Причиной тому, однако, был страх. Войку считал, что предложенное Могой дело ему не по силам, хотя сельскохозяйственную технику знал хорошо.

— В этом я с тобой согласен, ты должен сам подбирать себе помощников, — заговорил он уже потише. — Конечно, тут нужны надежные люди. Без этого тебе будет слишком тяжело. Но я не хочу, понимаешь ли, не хочу лезть туда, где дело мне не по силам. Не могу понять, что ты за человек, — пожал плечами Войку. — С тех пор, как ты у нас появился, ты взбудоражил весь район. Даже Станчу, который никого не боялся и ходил всегда с высоко поднятой головой, выглядит сбитым с толку.

— Много разговариваем. Драгомир. Наша главная беда — привычка впустую чесать языки. Кажется, только вчера, либо позавчера, ты объявил мне, что, если понадобишься, готов сменить место работы. А теперь на попятную? — Мога негромко хлопнул по столу ладонью. — Ответственности боишься, Драгомир. Вот оно что!

— Ты угадал!

— Но если как следует запрячься в самое-самое трудное дело, если времени не остается даже на страх, он от тебя отступится. Впрочем, хватит, поговорили, предлагаю твою кандидатуру.

— Не делай мне такой услуги, Максим, — упавшим голосом сказал вдруг Войку, выглядя при том таким подавленным, что Моге на мгновение показалось, будто перед ним незнакомый, глубоко несчастный человек. На душе стало больно, не от жалости к Войку; Максим просто не ждал от Войку такой слабохарактерности.