Георге Георгиу - Возвращение к любви

— Сегодня командуешь ты, мы же договорились, — напомнил Войку. Он заметил, что Мога хранит сосредоточенное молчание, словно чего-то ждет.

— В таком случае — за мной! — Станчу первым вернулся в машину. — Проедем через Селиште, оттуда — в Драгушаны. Заметано? — спросил он, повернувшись всем телом к сидевшим позади.

— Селиште мне когда-то нравилось, — несколько оживился Мога. — Жив ли еще старый сад с яблонями-дичками возле пруда? Или все перепахано плугом времени и преобразований?

— Жив, представь, — ответил Войку. Затянувшееся путешествие начало его тревожить: ему не нравилось состояние Максима. Разумнее всего было бы ехать прямо в Пояну. Он завел было об этом разговор, но Мога прервал его:

— Видишь ли, Драгомир, у меня такое правило: первым делом получить полную информацию на месте. Виктору я уже сказал: завтра меня должны утвердить в должности. Не мешало бы, значит, мало-мальски сориентироваться в конкретных обстоятельствах. Надо предпринять несколько вот таких рейдов. Объединение только-только начинает работу, и я должен знать, какие у нас возможности, с чем мы отправляемся в путь.

— Точно! — подтвердил Станчу.

— Видел, как идет строительство винзавода, сколько материалов там пропадает, какие потери? Ведете ли вы, в статистическом управлении, учет потерям? Нет? Но это уже другая проблема. — Максим Мога окончательно избавился от оцепенения, некоторое время владевшего им. — В ближайшем будущем объединение приступит к выполнению довольно большого объема промышленного и социально-экономического строительства. Чего мы добьемся, если будем работать в стиле тех деятелей из механизированной колонны? Во сколько все обойдется нам при таком разбазаривании материалов? Следовательно, со времени объединению придется взять на себя руководство строительством.

— Я полностью согласен с Максимом! — объявил Станчу торжественным тоном, на который Войку отозвался шуткой:

— Не можешь же ты быть несогласным со своим генеральным директором! — И добавил серьезно: — Наша статистика, к сожалению, еще не в состоянии вести точный учет таким нежелательным явлениям. Хотя им у нас и не место.

— Однако, пока они существуют, — сказал Мога, — все они должны быть на счету, чтобы мы знали, как с ними бороться.

В Селиште уже не останавливались. Станчу сообщил, что Вениамин Олару ждет их в Драгушанах. «Это ему ты звонил от Сэрэяну?» — догадался Мога, и Станчу ответил, что да, ему, они условились о встрече в Драгушанах, так можно сберечь немало времени.

Водитель Костя съехал с шоссе, которое проходило по центру Драгушан, на боковую, вымощенную камнем дорогу, через верхнюю часть села, несколько минут спустя притормозил перед винзаводом и, не останавливаясь, въехал в ворота, раскрывшиеся словно сами собой.

— Прибыли!

Станчу вздохнул с облегчением. Теперь он был дома и мог не опасаться какого-либо неприятного сюрприза. Двор завода был покрыт асфальтом, чист, наружные бункеры, в которые загружался виноград, укрыты парусиновыми полостями, стены побелены; всюду чувствовалась рука неотлучного, рачительного хозяина.

Белая дверь с шумом распахнулась, и тут по показался тот, кто ее открыл, — мужчина — не толстый и не тонкий, лет за сорок, но казавшийся гораздо старше, может быть, из-за осунувшегося, землистого лица и больших кругов под серыми глазами. Это был Вениамин Олару, директор совхоза «Селиште». Станчу представил его Моге. Могучая стать генерального директора привела Олару в замешательство. Он несмело пожал ему руку.

— Привет, товарищ Олару! — сказал в свою очередь Драгомир Войку. — Признайся как на духу, пока мы еще в трезвой памяти, что у тебя делается на виноградниках? Соответствуют ли действительности ободряющие данные, которые ты нам прислал?

Прежде чем ответить, Вениамин Олару посмотрел на Виктора Станчу, словно спрашивая, можно ли ему подать голос. Это, видно, у него вошло в привычку — никогда не открывать рта первым, тем более что Станчу частенько брал на себя труд отвечать вместо него. Олару его боготворил, считал Станчу идеальным директором, не жалел сил, стараясь ему подражать во всем — поведении, в манере разговаривать с людьми, когда — раскованно, когда — построже. И его старания привели к положительному результату: совхоз в последнее время держался на удовлетворительном уровне.

Вот почему Олару ответил Войку с большой энергией:

— Что значит — не соответствуют? Как мы можем обманывать государство? — И снова посмотрел на Станчу, в ожидании поддержки. — Виктор Алексеевич тому свидетель!

— На нашего Веню можно положиться, — с улыбкой сказал Станчу; Олару сразу расцвел от радости, лицо его даже помолодело.

Беседа продолжалась, пока Станчу показывал им завод. Максим Мога с удовлетворением взирал на царившие всюду чистоту и порядок.

— Где еще может быть порядок, если не у Виктора Алексеевича! — с пафосом произнес Олару. — Виктор Алексеевич…

Но Виктор Алексеевич пронзил его взглядом, и Олару проглотил слова, готовые уже сорваться с языка, лицо его стало багровым, как от приступа удушья. Долго еще затем он не решался проронить ни слова, даже тогда, когда начал обслуживать их в дегустационном зале.

Зал не был обширным, зато устроен со вкусом. Стены до половины обшиты дубовыми панелями, деревянный потолок поддерживала толстая балка, опиравшаяся, в свою очередь, на два резных столба. Посередине зала стоял длинный стол из нелакированных досок, окруженный стульями с высокими спинками, изукрашенными в народном духе. Лавка, поставленная у стены без окон, была покрыта ковром, под потолком висели деревянные люстры с медными абажурами в форме тюльпанов. А возле массивной входной обитой железными полосами двери, будто срисованной со средневековой крепости, висел фонарь наподобие керосинового, под старину. Все было устроено согласно моде на «осовремененное» народное искусство, копирование старинных образцов и использование их со смыслом и без оного. На столе стояло несколько деревянных кружек, украшенных выжженными узорами, из которых никто не вздумал бы пить, имея в распоряжении более практичные современные стаканы.

Станчу налил белого вина, распространявшего тонкий мускатный аромат. Максим Мога сделал один-единственный глоток. Затем, продолжая держать в руке стакан, спросил Станчу, во сколько примерно ему обходятся подобные «дегустации» и как часто они бывают. На что директор изобразил таинственную улыбку и ответил с достаточной дозой дипломатии:

— Совершенный пустяк, если сравнить с теми потерями, которые мы несем каждую осень. Особенно если попадаются пьющие вроде тебя.

— Сравнение не выдерживает и самой робкой критики, — возразил Мога. — Таким манером можно оправдать любую расточительность, любую бесхозяйственность, любое отсутствие бережливости. Точно так же, как выкрутился сегодня тот парень, инженер-строитель.