Альберт Мифтахутдинов - Закон полярных путешествий: Рассказы о Чукотке

Третья записка: «Здесь была группа туристов в составе: Ранавтагин В. П., Шатыгин А. Е., Богданов Н. Н., Кравченко М. Н. Маршрут движения Певек — оз. Эльгыгытгын — Усть-Белая — Анадырь. Прибыли на оз. Эльгыгытгын 17 августа 1983 г., убыли 19 августа 19.08.83».

Итак, в прошлом году одна группа шла следом за второй, не подозревая о ее существовании. Маршрут последней группы совпадает с нашей.

Пишем автограф и прикрепляем его на гвозде — это уже четвертая записка.

Обед на столе. Тост за прибытие. Даже не верится. Еще раз поздравляем друг друга.

После обеда первый маршрут по восточной стороне озера. Скорее, это знакомство с окрестностями. Много оленьих следов. Дикари. К вечеру мы вернулись. Без интересных находок. Тишина. Будто все вымерло. Ни зверя, ни птицы.

Во время ужина я выставил на стол обтянутый материей посылочный ящик.

— Это сюрприз. Подарок из Москвы. Читайте обратный адрес.

Дело в том, что своеобразный штаб по подготовке нашей экспедиции находился в Москве и руководил им писатель Владимир Христофоров, наш друг, чукотский человек, ныне член редколлегии «Северных просторов», альманаха «На суше и на море», большой любитель путешествий и приключений. Несколько лет назад мы с ним сплавились на резиновой лодке по Омолону. И сейчас он беспокоился, чем мог — помогал.

«Вскрыть в точке возврата» было написано там, где обычно проставляется сумма объявленной ценности.

Есть такой термин в авиации «точка возврата» — это когда горючего хватит на обратный путь тютелька в тютельку, если повернуть именно сейчас. В быту «точкой возврата» именуют момент, когда можно одуматься и вернуться, отменить решение, передумать вообще.

Но для нас «точки возврата» нет, она растворилась вместе с отдаленным шумом винтов вертолета. Некуда возвращаться. Путь один — вниз по реке через всю Центральную Чукотку. Даже захоти когда-нибудь кто-нибудь повернуть назад — ничего не получится. Самолеты и вертолеты сюда не летают — просто не к кому лететь, до самого горизонта вокруг никакого человеческого жилья, и рацию с собой мы не взяли, чтобы не отягощаться грузом, некому будет радировать о «точке возврата».

— Отсюда возврата уж нету… — пропел Николай из известной доморощенной колымской песни.

— Значит, вскрываем!

От души постарался Володя Христофоров! Чего только не было! НЗ продуман строго и до мелочей: чай из Бомбея, бразильский шоколад, португальские сардины, латышская карамель, башкирский мед, бутылка армянского коньяка, сублимированное мясо, корейский соус, ржаные домашние сухарики. Было и письмо. С пожеланием не унывать и обязательно возвращаться… в Москву, где готовится встреча. Заканчивалась записка так: «…Которое же у вас теперь число? 1 августа?»

Мы переглянулись. На улице было второе августа. Вот и не верь после этого в чертовщину, когда все происходит на берегу таинственного озера и все приметы совпадают…

Сегодняшний день решено назвать «днем Христофорова».

От всего пережитого за день еле держимся на ногах (подумать только, еще утром сидели в туманном Певеке!). Расстилаем спальные мешки на широких нарах и валимся поверх мешков, не раздеваясь.

Встаем рано. После плотного завтрака и обильного чая решено с Колей Севрюковым обследовать западный берег озера, забраться на самую высокую отметку и вернуться где-то после обеда.

Ярко светило солнце, ярко белели отдаленные снежники, озеро было тихое, без единой волны, даже ветер не морщинил его, а цвет воды был фиолетово-голубой, как кристалл аметиста. На завтрак выловили двух серебристых гольцов, каждый килограмма на три. Таких жирных видеть не приходилось, пробовать тем более — действительно, нежнее рыбы нет.

Мы ушли в маршрут, Геннадий и Борис остались в избушке подгонять амуницию, проверять оборудование, рыбачить, заниматься готовкой.

За несколько часов мы с Николаем взяли две самые высокие вершины и были поражены отсутствием всякой живности, кроме куликов. Зато в изобилии встречались следы недавних трагедий — кости козлов, оленей, баранов, черепа и растащенные скелеты.

К ужину мы вернулись в нашу избушку с грузом камней и двумя черепами. Ребята успели надуть средства нашего передвижения — резиновую лодку ЛАС-5 (лодка авиационная спасательная) и плот ПСН-6М (плот спасательный надувной шестиместный). Наши оранжевые суда под вечерним солнцем на фиолетовой глади озера выглядели сказочными.

Геннадий делает первые слайды, он не верит погоде, он знает — надо успеть, дальше и дождь может быть, да и снег не исключен — вон его сколько на сопках, а ведь всего третье августа.

— Олень! — кричу я ребятам и показываю, на другую сторону Энмываама. Мы падаем на землю, Гена настраивает фотоаппарат. Но что это?

Олень несется прямо к избушке, он высоко прыгает по мелководью и песчаным островкам Энмываама, он несется к нам, хотя из трубы избушки валит дым и не видеть оранжевые пятна невозможно.

Коля срывается в избушку и выскакивает с ружьем.

— Волк!

Теперь мы видим его. Громадный, темно-серый — прекрасный экземпляр полярного волка. Он прыгает к бочке, за которую спрятался Коля. Коля выскакивает навстречу, стреляет, но волк делает на скорости невероятный кульбит и убегает вниз по реке.

Промазал!

Коля огорченно еще раз стреляет ему вслед, и мы принимаемся возбужденно обсуждать это событие.

— Он шел по нашим следам, — высказываю я предположение. — Мы на его территории, и он шел по нашим следам, он тут ничего не боится. Он шел по нашему маршруту, может быть, даже за нами. Он охотник. А кости и все прочее, что мы нашли, — это дело его и его стаи.

— Разве только те, что мы видели в долине, — уточняет Коля. — На вершине скал, где мы нашли растерзанного барана, волка быть не может. Волк по скалам не бегает.

— Тогда кто же? — спрашивает Борис.

— Росомаха, — пожимает плечами Николай. Он опытный охотник, и ему можно верить. — А скорее всего медведь.

И немного подумав:

— Скорее всего только медведь! Мы же видели там следы!

— Очень старые…

— Не имеет значения, — утверждает Николай. — Он мог уйти вниз по реке. Он сейчас на ягодной и травяной диете. Ждет кету. Оленей и коз оставил волку.

«Пожалуй», — думаю я.

— А не раздерет медведь наши лодки? — осторожно спрашивает Борис. — Когда мы будем спать, например?

— Не придет сюда медведь, — уверяет Николай. — Он далеко на юге.

Мы перетряхиваем содержимое наших рюкзаков, перепаковываемся, готовимся к завтрашнему дню.

— А хорош был волчара… — грустно вздыхает Николай.

Я понимаю его неудовлетворенную охотничью страсть. Еще когда летели сюда, в долинах реки Паляваама и Пехтымеля видели из иллюминаторов вертолета группки волков по две-три особи. И очень часто видели оленей. Дикие олени были в небольших стадах — по полтора-два десятка.