Юрий Рытхэу - Полярный круг

Крепко тебя обнимаю и целую. Твой папа».

Самолет сразу же понравился Оле. В него надо было заходить сзади, по трапу, который принадлежал самому самолету.

Это был удивительный полет! Оле сидел у правого борта и в иллюминатор видел все берега родного района. Под крылом, промелькнуло селение Сиреники со зверофермой на склоне горы, потом блеснул лагуной и бухтой Преображения Нунлигран, показались родные берега, но они быстро сменились обширным заливом Креста.

В Анадыре была короткая посадка, а затем — беспосадочный полет до самого Магадана.

Сходя по трапу в аэропорту Магадана, Оле вспомнил песенку, которую любил напевать дизелист и садовод Ваня Грошев:

Однако до столицы Колымского края, как оказалось, еще надо было ехать с полсотни километров. Большинство пассажиров летели дальше, на материк. У Оле было уже отпускное настроение. Он никуда не спешил, впереди у него — четыре законных месяца безделья и достаточно денег.

Он спокойно дождался своего чемодана и вышел на привокзальную площадь. Несмотря на поздний вечер, было светло: Магадан лежит на шестидесятой параллели, вспомнил Оле, и летом его жители могут любоваться белыми ночами, как и жители далекого Ленинграда, лежащего на той же самой параллели. Не забыть написать об этом Наде.

На стоянке светились зелеными огоньками несколько свободных машин.

— В город? — лениво спросил один из шоферов.

— В Магадан, — уточнил Оле.

— В Магадан, конечно, а куда еще? — усмехнулся шофер и открыл багажник.

Оле с любопытством озирался вокруг. По сторонам бетонного шоссе росли настоящие деревья. Правда, чахленькие, тоненькие лиственницы, но все же деревья, а не кусты. Дорога бежала распадками, то уходя от горизонта, то вырываясь на волю, открывая далекие дали, знакомую северную ширь и голубизну.

— Впервые на колымской земле? — учтиво спросил шофер.

— Так точно, — ответил Оле.

— В армии служил?

— Как догадался? — удивился Оле.

— На лбу, конечно, не написано, но нюх имею, — пояснил шофер. — А где проходила служба?

— В пограничном отряде.

— Понятно, — сказал шофер. — А в городе где будешь останавливаться?

— В гостинице.

— Номер заказал?

Оле кивнул.

Разумеется, никакого номера не было заказано. Но швейцар, увидев Оле, с готовностью загремел засовом и открыл дверь, задав короткий вопрос:

— На слет?

В ответ Оле только улыбнулся. Ему показалось очень смешным, но очень современным это слово — слет. И впрямь, как же иначе прилетают теперь люди на Север? Или вертолетом, или самолетом. Так что поневоле получается самый что ни на есть слет. И он тоже прилетел с Восточной Чукотки, с побережья Берингова пролива, на берег Охотского моря.

Из крохотного окошка высунулась рука с бланком, и невидимый женский голос произнес:

— Идите в тридцать седьмой номер на третьем этаже, а утром принесете заполненный бланк! Морока с этим слетом, — проворчала она вслед. — Летят и летят, даже ночью…

Оле с чемоданом поднялся по широкой лестнице. В коридоре с дивана встала заспанная женщина. Это была дежурная. Она показала тридцать седьмой номер.

Дверь не была заперта. Оле тихо вошел в номер, разделся, нырнул в постель и заснул мертвым сном.

Его разбудила легкая возня. Оле долго не открывал глаз: ощущение было такое, словно вернулось время детства, когда каждое пробуждение сулило что-то новое, необычное. А впереди такой огромный день, с утра до позднего вечера свободный от обязанностей, от работы.

Оле увидел перед собой широкое, темное, вычеканенное тундровыми ветрами лицо своего давнего знакомого из совхоза «Возрождение» Петра Тутына.

Тутын глянул на проснувшегося Оле, наморщил лоб, очерченный челкой коротко подстриженных волос, и спокойно сказал:

— Етти, [21] Етти — здравствуй. Оле!

— Какомэй! [22] Какомэй — возглас удивления. — только и сказал Оле, садясь на кровать.

Конечно, это было совсем не детское воспоминание: долгое ожидание в гостинице районного центра, противный сургучный вкус арабского напитка «Абу Симбел», визиты в больницу к Зине… Рождение Нади.

— Какомэй! — с удивлением повторил Тутын. — А ты совсем не изменился.

— Ты тоже хорошо сохранился, — отозвался Оле.

— Тундра, — многозначительно произнес Тутын. — Она хранит и любит своих сыновей.

Петр Тутын, делегат слета оленеводов-механизаторов, в десять часов должен был явиться во Дворец профсоюзов на первое заседание.

Завтракать пошли в ресторан на первом этаже, где для участников слета были накрыты столы, потом Оле проводил Тутына на заседание. Они медленно поднимались по главной улице Магадана, шагая по фигурным бетонным плитам тротуара. Между тротуаром и проезжей частью пролегала зеленая полоса — густая трава и ряд лиственниц, уже покрытых нежными зелеными иголками. Зеленая полоса ограждалась узорным чугунным бордюром. Дома беспрерывной чередой шли вверх по улице, к виднеющейся вдали телевизионной вышке.

Дворец профсоюзов и впрямь выглядел настоящим дворцом. По обе стороны широких дверей на щитах пестрели афиши кинофильмов и спектаклей гастролирующего ансамбля цыган Коми АССР.

Здесь Оле попрощался с Тутыном и зашагал дальше вверх, мимо универмага с огромными витринами, в которых отражался убегающий вниз город. Улица не кончалась тупиком у телевизионной вышки, как ожидал Оле. Площадь как бы вбирала в себя или, точнее сказать, испускала лучи-улицы, одна из которых шла к сияющему за кварталами новых домов водному пространству. На рейде виднелись корабли.

Оле пошел по этой улице. Море невольно притягивало его.

С первого шага, с той минуты, как он вышел на улицу Магадана, Оле не переставал думать о том, что напишет Наде.

В большое окно книжного магазина он увидел прилавок с канцелярскими товарами.

Оле выбрал себе несколько шариковых авторучек, большой блокнот с линованными страницами. Затем внимательно осмотрел стенд «Книги о Магаданской области». Большинство из них имелось в его личной библиотеке в Еппыне. Он взял книгу, которая называлась «Запах вара». Автор был изображен на первой странице — молодой улыбающийся человек в очках, без шапки, но в пальто с меховым воротником. Видно, фотографировался в комнате, куда только что вошел с улицы.

Со стороны порта, поднимая пыль, медленно ползли вереницы грузовых автомашин. Становилось жарко даже в одном шерстяном костюме и рубашке.

Оле повернул обратно и увидел такси.

Высунулся шофер:

— Подвезти, земляк?

Оле с чувством облегчения уселся в машину. Устал.

— Куда везти? — спросил шофер.

— А в музей! — неожиданно для себя сказал Оле. Он только что видел большую книгу в выцветшей обложке на стенде «Книги о Магаданской области», которая называлась «Труды Магаданского областного краеведческого музея».