Эрик Ханберг - Ржаной хлеб с медом

— Пиво на острие ячменя.

Поначалу эти слова воспринимались как Элгарова присказка. Но вдумаешься — и вправду: варить пиво то же самое, что ходить по острию ножа. Чуть оплошал — и вместо пенистого напитка лишенная души бурая жижа.

Легко сказать: пиво должно бродить до тех пор, пока пена не начнет опадать. Если она опала, считай — пиво пропало. И вся работа тогда насмарку, вместе с пеной.

Какой ячмень самый подходящий для пива, знает любой селянин. Но как поддерживать пену, чтобы брошенная на нее копейка не тонула, этому рассказами не научишь. Сам должен варить, сам — ошибаться.

Кто теперь вспомнит, сколько на веку Бикиса было крупных браг, сколько малых. Варил он из одной пуры ячменя, варил из двенадцати пур для больших торжеств, когда гуляют по три дня. Заказчиков перевидал множество: и таких, что привозили ячмень и называли день, когда пиво должно быть готово. И таких, что оставались помогать. Элгар никому не отказывал, хотя знал, что едут учиться и в другой раз ячмень к нему не повезут. Заказов у него хватало. Случалось, из-за пива вся работа в доме стояла. Жена к этому привыкла, бывало, вздохнет, но в дела мужа не вмешивалась.

Откровенно говоря, непрошеные помощники лишь путались под ногами и мешали. Пивоварение не такая работа, которую — от зерна до бочки — провернешь за один день. Пиво, как и скотина, требует внимания и ласки. А если ухнешь на ячмень сразу всю воду, ничего путного не получится! Попрыскивать водичкой надо осторожно, чтобы была не холодная, в меру горячая. Также и солодить должно с умом, чтобы всходы не проросли слишком длинные. И помешивать. А то зернышки срастутся в комья. После этого солод в баньке подсушивают, подрумянивают. И опять же: важно найти нужную температуру, чтобы не обломать всходы. Молоть солод тоже надо умеючи. Размол должен быть среднекрупный. Если смелешь слишком мелко, получится каша. Потом наливаешь в чан кипяченую воду и ждешь. Сколько ждать — счет ведешь не по часам, проверять вскакиваешь не по будильнику. Нужно все время быть начеку, чтобы сладость не начала закисать. А потом еще вся процедура во втором чане, где эта деревянная решетка и втулка-поверток. Сказать-то можно ученику, чтобы настилал на решетку ржаную солому. Но поди растолкуй все до последней мелочи, что класть ее, например, нужно слоями, крест-накрест. Своим умом должен до всего доходить. Накрывать льняной тряпицей и то нельзя как попало. Разве мыслимо все объяснить! Если есть глаза во лбу и голова не кочан капусты, смотри, учись. Но будь готов к тому, что первую свою брагу, вторую, а может, и третью, будешь распивать вдвоем с женой. Упаси боже подать такое пойло гостям. Не одолеете бочонок на двоих с женой, прыснете свинье в корыто. Дадите теленку немножко, корове. Пиво идет впрок. Иной на пиве такой живот себе нагуляет — пыхтит, кряхтит, таская с собой. Много только нельзя добавлять, а то теленок, корова или там поросенок на стены полезут, начнут куролесить так, что все добро, весь корм растрясется, ничего в тело не отложится. Опыт, знания — дело наживное, ежели смотреть в оба и держать ухо востро. Да, и ухо тоже. Пиво ведь не только льется, оно и шуршит, рассказывая о себе. А начнешь пол-литровыми кружками пробовать крепость, в два счета уши заложит. Пиво захочет поговорить с тобой, а с глухим какой разговор. Чтобы понять его только глазами, на это у тебя не хватит ума. Пока ты видишь только, с чего пиво начинается и чем оно кончается. Ну еще понимаешь, что нужно добавить хмель и закрыть бочку втулкой, но чтобы знать, как сделать его гуще, жиже, темнее или светлее, для этого с пивом нужно свыкнуться, как с коровой. Чтобы не лягалась, не вертела головой, когда садишься с подойником и берешь в руки соски.

Элгар разговаривал с пивом, ему некогда было точить лясы с приезжими помощниками. Иной ученик, кто был повнимательнее, запоминал основы и со временем набивал руку. Если брага удавалась, Бикис не скупился на похвалы.

— Молодец, уловил пивной дух.

Попадались и такие ученики, которые повторяли все, что делал Бикис, но добавляли еще и сахар, чтобы ударяло в голову. Ударять-то ударяло, только на второй день голова разламывалась. Однако, как ни странно, спрос имело и такое заломное пиво. Элгар, правда, считал, что нельзя называть подобное пойло святым именем пива.

— Бражка, — презрительно цедил он.

Бикис разделял колхозников на две категории — истинных ценителей пива и бражников.

И даже если кто, утомившись от жары, выпивал у магазина бутылку, Элгар не знал снисхождения:

— Бражник!

Он считал: пиво — напиток праздничный, и только. Так же как шампанское.

Раньше Бикис не был столь категоричен. Но после того как в семье случилась беда, изменился.

Это произошло в день выпускного бала. Торжества для одиннадцатого класса были назначены на после обеда. Выпускники убирали актовый зал. Среди них был и сын Элгара Эгмонт. Вместе с одноклассницей Китией. С самым близким для него человеком — в доме Бикисов ее звали невестушкой.

Был чудесный, залитый солнцем день, который должна была сменить самая короткая, самая чудесная летняя ночь.

Элгар Бикис договорился, что в первой половине дня ему на несколько часов дадут лошадь. Он хотел окучить картошку еще до Иванова дня. Ботва разрослась, и кусты сомкнулись. Но Бикис не боялся их помять. В разрыхленной земле растение быстро набирало силу, стебли заживали. Клубни впитывали все, что могло дать плодородие, очищенная от сорняков и мягкая, как пряжа, почва. У Бикисов картошка всегда удавалась. Элгар заботился, чтобы ей легко дышалось, старался ее почаще окучивать.

В погребе стояли две бочки. Большая и малая. Родительский комитет решил — и учителя согласились, — что кружка домашнего пива на выпускном вечере танцам и музыке не помешает. Малую бочку Бикис наполнил на случай семейного праздника. Вдруг придется пойти к родителям Китии договариваться о свадьбе.

Эгмонт о родительских планах не знал. Думал, в бочку налит остаток от выпускного пива. Солнце припекало, срезанные березки источали запах вянущей листвы. Кто-то заметил, что хорошо бы хлебнуть глоток холодного пенистого пива. Эгмонт вспомнил про маленький бочонок. Схватил Китию, посадил в коляску «Явы». Мотоцикл затормозил во дворе Бикисов. Эгмонт забежал в комнату, хотел попросить у отца разрешения. Но не застал ни его, ни матери. В окно увидел, что на опушке рощи мать водит на поводу коня, а отец, ссутулившись, держит рогали плуга. Не хотелось их беспокоить. Да и неудобно было перед Китией. Что, если отец запротестует и придется вернуться в школу ни с чем? Ладно, возьмет он остаток без разрешения. Пусть товарищи порадуются.

Пиво было молодое, игристое. Эгмонт с Китией тоже пили. Может, даже больше других. Они и без пива хмелели, а от него тем более. Хмель юношеской любви смешался с хмелем пенным.