Анатолий Злобин - Только одна пуля

Буду регулярно информировать вас о ходе событий.

Сугубо лично

Господину Миллеру

Наблюдение за фотографией «Меркурий».

8 сентября 1943 года.

9.15. Заходил священник с заказом. Приметы: рост средний, 170 сантиметров, волосы темно-каштановые короткой стрижки, лицо крупное, нос прямой, глаза неопределенного цвета. Возраст — до 35 лет. Сделан заказ — семейные фотографии для графа Ля Круз. Проведена проверка с целью подтверждения.

9.40. Три дамы в траурных шляпах. Вряд ли заслуживают дальнейшего наблюдения.

10.30. Солдат доблестного вермахта с красоткой кабаре. Для сведения: солдатский знак — а/321.

10.45. Пожарный Арман Шевалье производил заказ коллективной фотографии для свадьбы, дальнейшего наблюдения не заслуживает…

9 сентября — фотография «Меркурий» была закрыта, клиентов в течение дня не наблюдалось.

10 сентября.

9.30. Позавчерашний священник, рост 170 сантиметров, получал заказ. Уехал на трамвае.

9.40. Служащий мэрии пришел, имея на руках альбом для репродуцирования. Спекулирует порнографическими открытками, которые продает по два франка штука.

10.15. Появился молодой человек с клетчатым саком в руках. Прошел мимо по направлению бара «Аполлон». Спустя десять минут появился обратно. Сака при нем не было. Приметы: рост 185 сантиметров, возраст — около 30 лет, лицо узкое, волос каштановый, вьющийся, глаза стальные, нос прямой, губы резкие, с надломом посредине. Наблюдение продолжается.

Начало было прекрасным: показывали уже несвежий, с запашком выпуск «Вохеншау» от марта 1943 года. Великий рейх погрузился в траур. Фюрер в черном костюме самолично освещает символическую братскую могилу для верных своих солдат, погибших под Сталинградом. Приносит соболезнование высокопоставленным вдовам.

Экран бесстрастно светился, подмигивая истории. Германия онемела, затаилась, опустив жалюзи и полотнища траурных флагов. Черные, растерянные лица. Они еще не понимают того, что случилось.

Но уже лопочет бесноватый: Германия победит, Германия отомстит, скоро войдет в строй новое тайное оружие, и наши враги будут стерты с лица земли.

Онемелые лица глядят в зал — о чем они думают? Губы на замке.

Долгие ряды крестов. Войдет в строй новое тайное оружие. Крестов станет еще больше. Весь мир зарастет крестами, так хочет великий фюрер, для этого ему недостает лишь великого оружия.

Наконец эта дребедень завершилась. Можно погрузиться в тягостную истому придуманной и четко отрепетированной жизни.

На экране возникает белоснежная Марика — никуда от нее не деться, никуда от нее не уйти, я навечно с ней обручен, пригвожден и распят. Избранница моей судьбы оказалась неверной, как последняя кокотка Антверпена. Стоило пройти еще раз мимо «Меркурия», чтобы убедиться в этом: Марика по-прежнему висела в витрине в единственном числе, преграждая путь в тихую гавань. Все же сквозь призрачное стекло я различил Эжена, тот был на месте, склонившись, как всегда, над треногой и камерой.

Марика Рокк, мой крик и рок! Впрочем, на твоем языке это не звучит. А сочинять буриме специально для тебя мне противно. Я должен обдумать ситуацию.

Идти в третий раз мимо «Меркурия» Поль не решился. Выбрался на рю Нёве и, почти не раздумывая, купил билет в «Астор», чтобы спрятаться там от солнца и чужих глаз, благо сеанс начинался через пять минут.

Лента оказалась приторной до тошноты. Он летал и был тяжело ранен в воздушном бою. Она в белоснежном халате ждала носилки с ним в приморском госпитале, восхищаясь его былыми подвигами и вдохновляя на новые. Любовь продолжается на фоне волн. Он и она не догадываются о том, что они брат и сестра.

Значит, так, знаки спутаны. Но почему? Эжен стал подранком, работает под контролем? Гестапо знает, что знаки должны быть, но не знает, какие именно.

А если проще: экономка Луиза мыла стекло, и случайно кнопка отскочила, Марика Рокк выпала из моей судьбы.

Поль вздрогнул: ему показалось, что он узнал этот длинный спуск от Ливадии к морю. Так и есть! Я-то думал, что это какая-то чужая Адриатика, а на экране маячила плоская макушка Ай-Петри и неверная Марика пела немецкому Зигфриду песню о немецкой верности, предварительно взлетев вместе с ним на крыльях любви прямо в Ласточкино гнездо. Вот так они и любят друг друга в заморских для них краях, а ведь это моя земля, кровная и единственная, родная до сухоты в горле, желанная до дрожи, и я ходил там в обнимку, и волны с тем же шорохом плескались у ног.

Молись, Германия, доживешь до смертного часа. Но для этого обязан выжить я, Поль Дешан, а как меня дальше, убей бог, не помню, и на том берегу меня не было, и тех волн не было, минутная слабость от вспышки ненависти, все, прошло, держу себя в руках и слушаю голос судьбы.

Итак, ясно. Эжен работает под контролем, а я должен идти в «Меркурий», чтобы убедиться в том окончательно. Если гестапо не берет Эжена, то и меня не будут сразу брать. Тогда они начнут слежку, а я ведь молодой, быстроногий, я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, от тебя, гестапо, и подавно уйду.

Мерси, Марика, ты подсказала верный ход. Оревуар.

Вспыхнувший свет освещал равнодушные лица, пробуждающиеся от сладостного дурмана. У выхода возникла сдавленная толкотня. Действительность враз показывала свои зубы.

— Ахтунг! Проверка документов.

Он перебрался на два ряда правее.

— Салют, крошка. Где ты была и куда торопишься?

— На распродажу к Морису, там будут давать чулки, черную паутинку. А вы серьезно спрашиваете?

— Я еще вчера хотел тебе предложить то же самое…

— Вы мне поможете, да?

— Как тебя звать?

— Тереза. Правда, я сейчас несколько худовата. Но это только так кажется.

— Ваши документы.

— Силь ву пле, мсье. А это Тереза, мы спешим на распродажу.

— Проведете сутки в комиссариате, успеете как раз вовремя. Подними пиджак.

— Пардон. У вас имеются отдельные камеры для влюбленных?

— Кончай болтать. Проходи своей дорогой.

Облавы, проверки, кордоны, патрули — и все это неспроста. Кого они ищут? Внимание. Совершенно секретно. Похищена бутылка оранжада особой государственной важности. Приметы: бутылка с суживающимся горлышком темного бутылочного цвета, емкость две пинты, пробка плотно закупорена и залита сургучом, этикетка оранжада фальшивая. Срочно найти и доставить вместе с похитителем, в противном случае великая Германия лишится нового тайного оружия и проиграет войну, а тайная полиция будет распущена и члены ее преданы суду. На поиски бутылки брошены все силы рейха. К сему рейхсминистр Генрих Гиммлер, исполнено в ста двадцати экземплярах.