Владилен Леонтьев - Антымавле — торговый человек

— Гок! Гок! Гок! Аттау, пора! — скомандовал Гиулькут.

Заглушая ветер, люди застучали в бубны, загремели палками и моржовыми ребрами о кожаные мешки и двинулись к стойбищу.

— Ху-ху-кыч! — наклонялся над каждым бугорком и кочкой Каанто, выгоняя духов.

— Хух-хук! — обходил камни у мясной ямы Гывагыргин.

— Ху-ху-ху-кыч! — кричал, обегая ярангу, Имлытегин.

Люди переворачивали камни, тыкали палками в углы и щели, вбегали в чоттагины, шумели покрышками яранг, пристукивали каменными отвесами у стен и отовсюду выгоняли злых духов, скопившихся в несметных количествах.

— Что они делают? — испуганно спрашивал Рытегрев.

— Тише, тише! Нельзя разговаривать, — зажимала сыну рот рукой Кейнеу. — Духов выгоняют, злых, нехороших духов, — шептала она, поеживаясь от холода. — Их много, очень много. Вот прогонят всех, хорошая погода станет. Мясо будет, жир будет, тепло будет. Тише!

— Гук! Эк-эк-эк! — надрывался Гиулькут.

Люди выгнали духов из всех закоулков стойбища и гнали их в тундру по ветру, чтоб не могли они вернутся назад.

— Унпенер! Очисти все небо, разгони тучи, пошли нам зверя! А-а-а! — молил Гиулькут Полярную звезду. — Уйми духов, — еле выговорил он и повалился, обессиленный, в снег.

К вечеру стихло, потеплело. Прояснилось, и яркие звезды приветливо замигали на небе.

Гиулькут был опытный, знающий старик. Он правильно определил, когда нужна помощь духам — желателям добра.

Медленно бредет Гывагыргин по ровным полям льда, перебирается через торосы, поднимается на высокие глыбы, осматривается по сторонам, прислушивается.

Покинула эти места нерпа.

Гывагыргин подошел к краю небольшого ледяного поля. Казалось, что лед здесь тоньше, чем на других полях. Гывагыргин остановился и долго вглядывался в беспорядочное нагромождение ледяных глыб. Чутье опытного охотника подсказало, что здесь должна быть нерпа. Вот где-то тут приютились подледные жилища нерп. Зачем им лунки на открытых местах, где обдувает морозный, жгучий ветер? То ли дело в торосах. Лунка загорожена толстыми льдами и совсем не покрывается ледком, тепло и уютно. Должна быть нерпа. Море не может быть мертвым. Место удобное… Торосы, а рядом молодой лед.

Гывагыргин подошел к торосам, снял с плеч снасти, винчестер, присел на край льдины, прислушался.

Небо быстро темнело. Наступала долгая полярная ночь. Ярко замигали звезды. Узкой полоской всходил молодой месяц, Гывагыргин сидел неподвижно. Его серая камлейка из ровдуги ничем не отличалась ото льда.

Издалека доносился еле слышимый шум сжимающихся льдов, временами раздавался треск, словно где-то лопались льдины. И вдруг сердце Гывагыргина радостно забилось: он услышал знакомые шорохи. Есть нерпа, есть! Гуляет под ровным полем льда.

Тяжело Гывагыргину, но мысль, что зверь близко и надо его добыть, вливает силу. Почти без передышки Гывагыргин долбил лед, пока в лунках не забурлила, радуя слух, вода. Он облегченно вздохнув и вытер потное лицо рукавом камлейки.

Лунки продолблены друг от друга в четыре полных размаха рук. Гывагыргин достал из мешка моток ремня, несколько каменных грузил и сетку для лова нерпы, сплетенную из тонких ремешков. Вырубил льдинку, чтобы она свободно проходила в лунку, сделал на ней засечку и привязал к ремню. Затем пешней погрузил ее в воду и, как только она вышла за толщину льда, сильным движением толкнул ее по направлению к другой лунке. Льдинка ушла в глубину, описала полукруг и всплыла в другой лунке. Гывагыргин крючком охотничьей палки подцепил конец ремня, отвязал льдинку и грузило. Теперь ремень протянут от лунки к лунке, и охотник без труда поставил сетку подо льдом.

Еле отдышался Гывагыргин. «Совсем испортился, — подумал он. — После двух каких-то маленьких лунок выбился из сил». Он прикрыл лунки льдинками, воткнул между ними пешню, отошел в сторону и присел в торосах.

Ждать нужно долго, нерпа может застрять в сетке только к утру, и Гывагыргин решил не терять времени даром и идти дальше. Домой без добычи возвращаться нельзя. Там ждут еды. Перед уходом Кейнеу насильно заставила его выпить бульон из высохшей моржовой шкуры, чуть приправленный старым прогорклым жиром, и хотела дать ему еще кусочек репальгина в дорогу, но Гывагыргин рассердился: еду надо нести в дом, а не из дома. Кейнеу виновато оправдывалась за вмешательство в мужские дела.

Уходя, Гывагыргин приказал, если совсем плохо будет, заколоть Вутельгина — своего передовика.

Вутельгин, исхудавший, с впавшими боками, ласково прижимался к ногам хозяина, словно просил пощады. Жалко было Гывагыргину Вутельгина, но что делать, если смерть ходит совсем рядом, а добрый дух собаки может спасти людей…

Поскрипывал снег под ногами, постукивали об лед короткие охотничьи лыжи. Гывагыргин временами останавливался, наклонялся и по очертаниям торосов определял легкопроходимые места.

«Счастье сопутствует мне», — подумал Гывагыргин, преодолев беспорядочное нагромождение глыб — вестника кромки припая — и оказавшись на высокой ледяной горе.

На востоке всходила яркая красная звезда, хвост Большой Медведицы спустился к самому горизонту, звезды перед рассветом побледнели, замигали чаще.

Гывагыргин отдыхал. Когда посветлело, он бесшумно спустился с тороса и направился к темнеющей полынье. Под ногами молодой, но крепкий и ровный лед. Охотник пересек недавно замерзшее широкое разводье. Лед выгибался, но человека выдерживал свободно. Гывагыргин уверенно, не проверяя крепости льда ударом охотничьей палки, шел к полынье. Он не чувствовал голода и усталости. Он видел нерпу, нерпу, которая может принести спасение семье и всему стойбищу.

Клочья густых испарений скрывали противоположный край полыньи, но круглая голова нерпы казалась в тумане особенно большой. Руки дрожали, на глаза набегали слезы, и Гывагыргин никак не мог поймать зверя на мушку. Слишком большая радость была даже от одного вида зверя. Голова нерпы с чуть слышным всплеском скрылась под водой.

«Нет, так нельзя. Нужно успокоиться. А вдруг уйдет совсем? Как ребенок радуюсь встрече с нерпой…» — Гывагыргин поправил лыжи, уселся на них поудобнее и подставил для упора под винчестер кусок льдины.

Долго ждать не пришлось. С правой стороны бесшумно всплыла нерпа. Она легко и плавно поплыла вдоль кромки, вскидывая голову и внимательно всматриваясь своими круглыми глазами в низкие забереги полыньи, опрокидывалась на спину, оставляя над водой только курносый носик.

Гывагыргин не спускал зверя с мушки. Нерпа, насладившись вволю, высунулась повыше и хотела было погрузиться в воду, но раздался выстрел, и она медленно повалилась набок. Вода вокруг нее потемнела от крови и покрылась жирными пятнами.