Владилен Леонтьев - Антымавле — торговый человек

Льда в море еще было много, далеко выходить рискованно, и правление колхоза обязало бригадиров держаться парами. Но разве удержишься рядом, когда гонишь зверя?! Невольно вельботы теряли в море из виду друг друга и отдалялись.

Оторвалась от своего напарника и бригада Тэюнкеу. Старый Оо предостерегал бригадира и советовал не забираться в гущу льдов, но тот, увлеченный, с сердцем ответил:

— Пока вы, старики, думаете да прикидываете, и зверь в море уйдет.

Это была неслыханная дерзость, и Оо, обидевшись, перестал вмешиваться в дела. «Пусть делает как хочет», — решил он и стал безучастным взглядом осматривать проплывавшие рядом льдины.

Их было семеро.

Самое почетное и важное место на корме вельбота занимал Тэюнкеу. Он был молод, смел и решителен — даже чересчур. Часто, не рассуждая и не задумываясь, он принимал смелые решения и проходил на вельботе во льдах там, где казалось вообще невозможно пройти. Ему везло.

Первый выход в море, да еще такой удачный (его бригада за каких-то шесть часов добыла трех моржей), укрепил самоуверенность бригадира. Поспешно сгрузив на припай мясо моржей, он тут же заторопился снова в море. Правда, кое-кто пытался возразить, что хорошо бы перекусить, попить чайку дома, а потом снова в море… Но Тэюнкеу сказал, что все это можно сделать на ходу, в вельботе. Примус есть, мясо свежее есть, чай, сахар, хлеб тоже есть, что еще нам надо. Пока ищем зверя, молодежь сварит еду в носу вельбота, и перекусим, не теряя времени, а кто хочет спать — пусть поспит.

Рядом с Тэюнкеу, на самой последней кормовой банке, сидел, ссутулившись, старый Оо. На задубленном обветренном лице не было видно морщин, и если бы не седые клочки под скобку остриженных волос, никто не сказал бы, что Оо стар. Он еще был крепким и бодрым стариком и считался удачливым охотником. Правда, сюда он переехал года два тому назад, когда кенискунский колхоз объединился с увэленским. Оо неохотно пошел в бригаду Тэюнкеу, лучше бы охотиться со своими, кенискунскими, но в правлении твердо решили, что в каждой бригаде должны быть старые опытные охотники. Это польстило Оо, и он согласился.

Дальше, где у предпоследней банки был вделан в дно вельбота ящик для мотора, держась за рычажок карбюратора, сидел на борту моторист Эрмен. От весеннего солнца и ветра лицо его стало темно-коричневым, потрескавшиеся губы припухли, широкая улыбка на скуластом лице оголяла ровный ряд белых зубов. Весельчак и балагур Эрмен всегда был в настроении, даже на серьезные вопросы он отвечал шуткой.

Эрмен был влюблен в свой «Penta», который миролюбиво рокотал в удобном ящике и легко гнал вельбот по спокойной глади моря. Тринадцать лет тому назад Эрмена взяли учеником на полярную станцию, где он три года проработал в механической мастерской. Никак не мог привыкнуть Эрмен к восьмичасовому рабочему дню, к постоянным одним и тем же обязанностям и порою удивлялся, как это хватает терпения у русских заниматься одним и тем же делом все время, каждый день и даже всю жизнь. Скучно. Как ни нравилось Эрмену работать с дизелями, но все равно каждую весну с тоской провожал он взглядом вельботы, уходившие в море. Море! Там всегда встретишь что-нибудь новое. Порою оно бывает бурным, сердитым, но не страшным. Нет, не страшным, если ты его хорошо знаешь. Не выдержал Эрмен, сбежал из мастерской и вернулся в колхоз. И вот уже десять лет плавает на вельботах бессменным мотористом.

Напротив Эрмена, вытянув ноги, привалился к правому борту вельбота пожилой Гиункеу в камлейке защитного цвета, надетой поверх меховой добротной кухлянки, с натянутым на голову капюшоном. Он прел в этой одежде, хотя солнце припекало изрядно и сильно прогревало сквозь меховую одежду. Гиункеу часто залезал за пазуху, кряхтя вытаскивал оттуда длинную медную трубку с навинченной широкой гайкой и костяным мундштуком на другом конце, не спеша набивал ее моршанской махоркой и жадно затягивался.

— Запчасть вытащил, — съязвил Эрмен, обратившись, к Тэюнкеу.

Гиункеу будто не слышал шутки. Думы одолевали его. Да и было над чем задуматься. Коренной, увэленский: его предки первые поселились на этом месте. Из поколения в поколение они были авынралинами — хозяевами в поселении. Авынралином был и Гиункеу. Раньше с ним считались, даже побаивались, а сейчас все пошло наоборот. Вместо него назначили бригадиром Тэюнкеу, включили в бригаду чужака-пришельца Оо. Что ж, пусть командуют. Они больше знают. И Гиункеу старался не смотреть назад: его передергивало, когда он видел на почетном наследственном месте выскочку.

— Ну как? — прокричал Эрмен, обращаясь к подросткам Ако и Рультыну, варившим на носу вельбота свежее моржовое мясо на примусе.

— Еп кит-кит! Еще немного! — обернулся Ако, стирая рукавом телогрейки пот со лба.

Хотя и не совсем приятно заниматься варкой еды, но Ако был рад и доволен, что ему все же удалось обмануть директора школы и в самый последний момент вскочить в вельбот Тэюнкеу. Все равно до экзамена по русскому языку оставалось три дня, он успеет подготовиться, для этого он прихватил с собой учебники, и, конечно, закончит седьмой класс. Разве мыслимо пропустить такое время, когда по косе летят утки, а вельботы первый раз выходят в море. И кто это придумал сдавать экзамены весной. И всегда у Ако из-за пристрастия к охоте возникали недоразумения. Он не раз бывал в кабинете директора, где терпеливо выслушивал выговоры за частые пропуски уроков. Ако было стыдно смотреть в глаза директору, и он тщательно изучал отклеившийся кусочек обоев в верхнем углу кабинета.

— Ну как же, — пытался оправдаться Ако, переводя взгляд на знакомую трещинку на полу, но его тут же перебивал директор.

— Знаю, знаю… Отца нет, ты в семье старший, маленьких братьев много. Это хорошо, что помогаешь дома, но лучше, если закончишь седьмой класс…

Директора провести было нелегко. Он прекрасно знал, что это очередная постоянная отговорка у Ако. В действительности семья Ако никогда не терпела недостатка. Близкие родственники не оставляли без внимания овдовевшую женщину, делились свежим мясом, ремонтировали жилье, а сама мать Ако имела приличный, заработок, работая уборщицей в клубе и занимаясь шитьем.

Беседа заканчивалась очередной клятвой Ако. Но как-то так получалось, что всегда страсть побеждала данную клятву, и Ако снова оказывался в кабинете директора. Вот и на этот раз. Он думал сходить в море один раз, но не удержался и пошел с бригадой во второй выход. «Прошел только один день, осталось два. Успею», — решил Ако и приподнял крышку над кастрюлей.