Венедикт Ерофеев - Москва – Петушки. С комментариями Эдуарда Власова

– Господа! все ваши глубокомысленные речи в своем роде хороши, но бесполезны. Каждый, как водится, узнаёт мнение своего противника и каждый остается при своем убеждении. Но мы не в первый раз сходимся, не в первый раз спорим и поэтому, вероятно, уже успели и высказаться, и узнать мнения других. <���…>

Сказав эти слова, небольшой человечек небрежно стряхнул в камин пепел с сигарки…» («Андрей Колосов», 1844).

«Жабо на отлете» является абсурдистским перифразом «цилиндра на отлете» (25.10). Само же по себе жабо (jabot) как деталь костюма дворянина (хотя Ю. Левин, например, относит его к «XVIII веку и ранее» и пишет, что оно, «конечно, отсутствует у Тургенева» ( Левин Ю. Комментарий к поэме «Москва – Петушки»… С. 64) у Тургенева все-таки встречается: «Отцу не нравились его [Лаврецкого] столичные привычки, его фраки, жабо, книги, его флейта, его опрятность, в которой недаром чуялась ему гадливость» («Дворянское гнездо», гл. 8); «Иван Петрович [Лаврецкий] вернулся в Россию англоманом. Коротко остриженные волосы, накрахмаленное жабо, долгополый гороховый сюртук со множеством воротничков, кислое выражение лица, что-то резкое и вместе с тем равнодушное в обращении <���…> страсть к кровавым ростбифам и портвейну – все в нем так и веяло Великобританией» (гл. 10).

27.14C. 65. …любить по-тургеневски, это значит: суметь пожертвовать всем ради избранного создания! суметь сделать то, что невозможно сделать, не любя по-тургеневски! —

В «Первой любви» Зинаида видит Владимира, стоящего на высокой усадебной стене:

«– Что это вы делаете там, на такой вышине? – спросила она меня с какой-то странной улыбкой. – Вот, – продолжала она, – вы все уверяете, что вы меня действительно любите, – спрыгните ко мне на дорогу, если вы действительно любите меня.

Не успела Зинаида произнести эти слова, как я уже летел вниз, точно кто подтолкнул меня сзади. В стене было около двух сажен вышины. Я пришелся о землю ногами, но толчок был так силен, что я не мог удержаться: я упал и на мгновенье лишился сознанья. Когда я пришел в себя, я, не раскрывая глаз, почувствовал возле себя Зинаиду.

– Милый мой мальчик, – говорила она, наклонясь надо мною, и в голосе ее звучала встревоженная нежность, – как ты мог это сделать, как ты мог послушаться… Ведь я люблю тебя… встань.

Ее грудь дышала возле моей, ее руки прикасались моей головы, и вдруг – что сталось со мной тогда! – ее мягкие, свежие губы начали покрывать все мое лицо поцелуями… они коснулись моих губ…» (гл. 12).

27.15 …ты смог бы у этого приятеля, про которого рассказывал, – смог бы палец у него откусить? ради любимой женщины?.. —

В опере Вагнера «Лоэнгрин» (см. 28.2) брабантский граф Фридрих фон Тельрамунд, побежденный в поединке Лоэнгрином, пытается найти объяснение чудесной силе победителя; его жена, коварная Ортруда, убеждает Тельрамунда в том, что достаточно всего лишь заставить победителя назвать свое имя и страну, откуда он приплыл, и его магическая рыцарская сила исчезнет: «Да, если бы хоть палец ты отсек ему, / хотя бы пальца часть, сражаясь, – герой в твоих бы был руках» (д. 2, сц. 5). После этого Тельрамунд пытается публично обвинить Лоэнгрина в сношениях с нечистой силой и просит у принцессы Эльзы, за чью честь и руку дрался на поединке Лоэнгрин, разрешения отсечь у Лоэнгрина кончик пальца, чтобы доказать его связь с потусторонними силами: «Ты мне позволь отсечь ему хоть палец, / хоть кончик пальца, – и клянусь тебе, / что он тотчас откроет тайну нам… / И верен будет он тебе всегда!» Эльза от идеи Тельрамунда отказывается и удаляется со своим женихом в королевский дворец.

27.16 Ну зачем палец?.. при чем тут палец? —

У Чехова полицейский надзиратель Очумелов обращается к золотых дел мастеру Хрюкину, стоящему в окружении народа с поднятым вверх окровавленным пальцем: «Это ты зачем палец?..» («Хамелеон», 1884).

27.17C. 65. …войти в парткабинет… —

Парткабинет – партийный кабинет; в СССР – комната на заводе, в учреждении и т. д., где размещался секретариат первичной организации КПСС, проводились партийные собрания и занятия по политграмоте.

27.18 – А я бы смог! – проговорил вдруг дедушка Митрич. Так неожиданно, что все снова заерзали и запотирали руки. – А я бы смог чего-нибудь рассказать… —

У Достоевского в сходной ситуации оказывается Мармеладов:

«– А осмелюсь ли, милостивый государь, обратиться с разговором приличным? <���…> Он был хмелен, но говорил речисто и бойко, изредка только местами сбиваясь немного и затягивая речь. <���…> Он налил стаканчик, выпил и задумался. <���…> Его разговор, казалось, возбудил общее, хотя и ленивое внимание. Мальчишки за стойкой стали хихикать. Хозяин, кажется, нарочно сошел из верхней комнаты, чтобы послушать „забавника“ <���…> Мармеладов был здесь давно известен. Да и наклонность к витиеватой речи приобрел, вероятно, вследствие привычки к частым кабачным разговорам с различными незнакомцами. Эта привычка обращается у иных пьющих в потребность, и преимущественно у тех из них, с которыми дома обходятся строго и которыми помыкают. Оттого-то в пьющей компании они и стараются всегда как будто выхлопотать себе оправдание, а если можно, то даже и уважение» («Преступление и наказание», ч. 1, гл. 2).

27.19C. 66. Надо чтить… потемки чужой души… <���…> пусть там дрянь одна – все равно: смотри и чти, смотри и не плюй… —

Контаминация пословицы «Чужая душа – потемки» и поговорки «Не плюй в душу!».

28.1C. 66. Павлово-Посад —

железнодорожная станция, расположенная в городе Павловский Посад (Московская область, 68 км к востоку от Москвы; население на конец 1960-х гг. – около 65 000 человек).

28.2 – Председатель у нас был… Лоэнгрин его звали, строгий такой… и весь в чирьях… и каждый вечер на моторной лодке катался. Сядет в лодку и по речке плывет… плывет и чирья из себя выдавливает… <���…> – А покатается он на лодке… придет к себе в правление, ляжет на пол… и тут уже к нему не подступись – молчит и молчит. А если скажешь ему слово поперек – отвернется он в угол и заплачет… стоит и плачет, и пысает на пол, как маленький… —

Вторая отсылка (см. также 6.8) к опере Вагнера «Лоэнгрин» (1845–1848; либретто Вагнера по германским сагам XIII в.). В опере король Генрих Птицелов объявляет поединок между брабантским графом Фридрихом фон Тельрамундом, опекуном детей покойного герцога брабантского (Эльзы и Готфрида), и любым рыцарем, желающим постоять за честь Эльзы (Фридрих обвиняет Эльзу в убийстве ее младшего брата Готфрида). После этого на сцене появляется белоснежный лебедь, плывущий по реке Шельде и тянущий за собой ладью. На этой ладье в Антверпен, где происходит действие оперы, приплывает незнакомый рыцарь, желающий драться с Фридрихом за честь Эльзы (д. 1, сц. 2). В течение оперы рыцарь тщательно скрывает свое имя и происхождение (по ходу действия Эльза умоляет рыцаря открыть ей имя), и только в конце перед лицом короля Генриха и Эльзы, ставшей его невестой, он открывает свою тайну (д. 3, сц. 3). Имя его Лоэнгрин, а отцом его был легендарный Парсифаль, и свою непобедимую мощь рыцарь получил от магической чаши Святого Грааля в обмен на обет хранить в секрете свое имя. В финале оперы лебедь из 1-го действия оборачивается при помощи Лоэнгрина младшим братом Эльзы Готфридом, а сам Лоэнгрин, открывший свое имя и потому вынужденный покинуть Эльзу, уплывает по Шельде на своей ладье (д. 3, сц. 3). Таким образом, в поэме Ерофеева моторная лодка есть не что иное, как ладья Лоэнгрина.