Венедикт Ерофеев - Москва – Петушки. С комментариями Эдуарда Власова

Розанов также отказывался от опыта публичного вознесения: «А ведь по существу-то – Боже! Боже! – в душе моей вечно стоял монастырь. Неужели мне нужна была площадь? Брррр…» («Уединенное», 1912).

Речевая фигура «Я объявляю» – из библейской патетики, причем из Господней идиоматики: «Посему так говорит Господь: вы не послушались Меня в том, чтобы каждый объявил свободу брату своему и ближнему своему; за то вот Я, говорит Господь, объявляю вам свободу подвергнуться мечу, моровой язве и голоду, и отдам вас на озлобление во все царства земли» (Иер. 34: 17); «И тогда объявляю им: „Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие“» (Мф. 7: 23).

Существительное «возвышение» по отношению к карьере Наполеона встречается у Лермонтова: «Все в нем [в Наполеоне] было тайной, / День возвышенья – и паденья час!» («Св. Елена», 1831).

13.23C. 28. Я остаюсь внизу, и снизу плюю на всю вашу общественную лестницу. —

Общественная лестница – система социально-политического устройства общества. О ней писал Лев Толстой: «Чем выше стоит человек на общественной лестнице, чем с большими людьми он связан, тем больше власти он имеет на других людей, тем очевиднее предопределенность и неизбежность каждого его поступка» («Война и мир», т. 3, ч. 1, гл. 1).

13.24… жидовскою мордою без страха и упрека… —

Жидовская морда – оскорбление личности, причем необязательно еврейской национальности. У Ильфа и Петрова читаем: «Молчи, жидовская морда! – радостно закричал чубатый атаман» («Золотой теленок», гл. 27).

Рыцарем без страха и упрека был прозван храбрый и великодушный французский воин Пьер дю Террайль Баярд (1476–1524). В дальнейшем словосочетание стало использоваться для характеристики благородных и бесстрашных личностей. В 1962 г. киностудия «Мосфильм» выпустила детский фильм под названием «Без страха и упрека» (режиссер Александр Митта, авторы сценария Семен Лунгин и Илья Нусинов), который пользовался у советских зрителей большой популярностью.

13.25… надо быть пидорасом, выкованным из чистой стали с головы до пят. —

Пидорас ( руг., простореч. ) – педераст, гомосексуалист, «голубой» и т. д.; здесь – исключительно как ругательство. Тем более что данная директива – перифраз цитаты из Герцена, помещенной Лениным в его бессмертную работу «Памяти Герцена» и касающейся декабристов: «Развились люди 14 декабря, фаланга героев <���…> Это какие-то богатыри, кованные из чистой стали с головы до ног» («Памяти Герцена», 1912).

Также широко известен эпитет, который обычно использовался в советской истории и коммунистической пропаганде вместе с именем Феликса Дзержинского, основателя первого коммунистического репрессивного органа – ВЧК (Всероссийской чрезвычайной комиссии), – «железный Феликс»: «Ф. Э. Дзержинский был грозой эксплуататоров, одним из любимых народных героев. Не случайно, что товарищи по партии называли его „железным Феликсом“, символизируя этим его беспредельную преданность делу революции, делу коммунизма» (Ф. Дзержинский. Биография. М., 1977. С. 3).

Относительно «металлической» сущности «имеющих право» размышлял Раскольников у Достоевского:

«Нет, те люди не так сделаны; настоящий властелин, кому все разрешается, громит Тулон, делает резню в Париже, забывает армию в Египте, тратит полмиллиона людей в московском походе и отделывается каламбуром в Вильне; и ему же, по смерти, ставят кумиры, – а стало быть, и все разрешается. Нет, на этаких людях, видно, не тело, а бронза! («Преступление и наказание», ч. 3, гл. 6).

В контексте скоротечной (см. 12.18, 12.19) «наполеоновской» карьеры Венички уместно будет расшифровать упоминаемый Достоевским «каламбур в Вильне» Наполеона: «От великого до смешного один шаг» ( Стендаль. Жизнь Наполеона // Стендаль. Собр. соч.: В 15 т. М., 1959. Т. 11. С. 137).

13.26C. 28… вдумчивого принца-аналитика, любовно перебиравшего души своих людей… —

Комплексная аллюзия 1) на Иисуса Христа и его взаимоотношения с апостолами, 2) на смышленого Маленького принца из повести де Сент-Экзюпери (см. 12.30) и, безусловно, 3) на принца Гамлета как персонажа, постоянно находящегося в состоянии философского/идеологического анализирования, у которого еще Тургенев обнаруживал склонность к анализу в сочетании с антиэнтузиазмом (см. 6.16):

«Что же представляет собою Гамлет? Анализ прежде всего и эгоизм, а потому безверье. <���…> Ум его слишком развит, чтобы удовлетвориться тем, что он в себе находит <���…> отсюда проистекает его ирония, противоположная энтузиазму Дон-Кихота. <���…> Гамлет сам наносит себе раны, сам себя терзает; в его руках тоже меч: обоюдоострый меч анализа» («Гамлет и Дон-Кихот», 1860).

Автосравнение центрального лирического персонажа с Гамлетом – характерный мотив у поэтов, например у Блока: «Я – Гамлет…» («Я – Гамлет. Холодеет кровь…», 1914); или монолог Гамлета у Пастернака: «Гул затих. Я вышел на подмостки…» («Гамлет», 1946).

Розанов же считал «аналитиком» русского классика, принцем не являвшегося: «Признают Достоевского глубочайшим аналитиком человеческой души» («Легенда о Великом инквизиторе Ф. М. Достоевского», гл. 5). Впрочем, у Достоевского есть занятый поисками истины князь, то есть prince, Мышкин.

Аналитиками себя считали и некоторые литературные персонажи – например, герой Ильфа и Петрова:

«Я не хирург, – заметил Остап. – Я невропатолог, я психиатр. Я изучаю души своих пациентов. И мне почему-то всегда попадаются очень глупые души» («Золотой теленок», ч. 1, гл. 6).

И Гамсуна:

«Мне кажется, я немного умею читать в душах других людей <���…> А когда я в духе, мне представляется, что я могу заглянуть глубоко в чужую душу <���…> Вот мы сидим в комнате, несколько мужчин, несколько женщин и я, и я прямо вижу все, что происходит в этих людях, знаю все, что они обо мне думают. <���…> И вот я сижу себе, смотрю, и никому-то невдомек, что я вижу насквозь любую душу. Много лет я был убежден, что умею читать в душах людей» («Пан», гл. 7).

Поэтическое обращение «принц» традиционно для средневековой европейской поэзии. Оно регулярно встречается у Вийона:

(«Баллада заключительная», пер. И. Эренбурга)

13.27 …сочли штрейкбрехером и коллаборационистом… —

Штрейкбрехер – рабочий, нанимаемый хозяином завода или фабрики для работы во время проведения на нем всеобщей забастовки постоянного персонала. Встречается в ироническом контексте у «сатириконцев», занимавшихся историей Древней Руси: «Как только какой-нибудь князь начинал проявлять признаки даровитости, остальные князья объявляли его штрейкбрехером и подсылали к нему убийц» (Всеобщая история, обработанная «Сатириконом». М., 1993. С. 150); и у серьезного Маяковского, писавшего о забастовке рабочих в Лейпциге: