Венедикт Ерофеев - Москва – Петушки. С комментариями Эдуарда Власова

14.5 …эта любимейшая из потаскух… —

Вариант мотива плохой бабы (см. 26.19, 26.20).

14.6 …эта белобрысая дьяволица. —

У Мережковского первая книга второго тома, «Воскресшие боги (Леонардо да Винчи)», трилогии «Христос и Антихрист» называется «Белая дьяволица», по прозвищу Венеры (Афродиты), которая в романе поднимается из могилы. В связи с этим образом Розанов окрестил Мережковского «декадентом, ницшеанцем и певцом „белой дьяволицы“» («Опавшие листья», короб 1-й).

У Цветаевой есть сходное обращение к Афродите: «В каждом цветке неповинном – твой / Лик, Дьяволица!» («Хвала Афродите», 3; 1921).

14.7 …сегодня пятница… —

В новозаветном контексте пятница приобретает символическое значение, так как это день казни Христа (Мф. 27: 62; Мк. 15: 42; Лк. 23: 54; Ин. 19: 14, 19: 31, 19: 42). В чисто бытовом плане пятница – последний день рабочей недели, и, следовательно, герой едет к любовнице и сыну просто на выходные. См. также 37.16.

14.8 …рыжие ресницы, опущенные ниц… —

Образ выводится из Тютчева – как из отдельных лексических компонентов, так и из общей атмосферы его стихотворения, посвященного плотской любви:

(«Люблю глаза твои, мой друг…», 1836)

14.9C. 30. Зверобой —

горькая крепкая (30°) настойка, приготовленная на одноименной траве; у Высоцкого: «Сидели пили вразнобой / „Мадеру“, „старку“, „зверобой“» («Случай на шахте», 1967).

14.10 Корчи —

судороги, весьма болезненные сокращения мышц или даже конвульсии; встречаются в поэзии – например, у Сологуба: «Пусть мучительные корчи / Изломают жизнь мою…» («Я дышу, с Тобою споря…», 1921).

14.11 Царица небесная… —

См. 6.5.

14.12 А там, за Петушками… <���…> там в дымных и вшивых хоромах, неизвестный этой белесой, распускается мой младенец, самый пухлый и самый кроткий из всех младенцев. —

«„За Петушками“ находится деревня Мышлино, в которой жила первая жена Венедикта Ерофеева – Валентина Зимакова с их сыном Венедиктом» ( Ерофеев В. Письма к сестре // Театр. 1992. № 9. С. 124). Венедикт Ерофеев-младший родился 3 января 1966 г., таким образом, данному персонажу поэмы около трех лет. В мемуарах о писателе есть замечание: «Ребенка своего Бенедикт [Венедикт Ерофеев] называл „младенец“ – так это и повелось. Он ужасно его любил, но не показывал впрямую» ( Любчикова Л. [О Вен. Ерофееве]. С. 81). Сам Ерофеев писал о сыне: «Младенец растет, ему уже 1344-й час, он толстый и глазастый, как все малыши, но ни на одного из них я еще не глядел с таким обожанием, как на этого <���…> Надо отдать ему справедливость, недели две тому назад он понял, что улыбки больше ему к лицу, и он расходует теперь на них большую часть своего досуга» ( Ерофеев В. Письма к сестре. С. 125).

Хоромы ( устар. ) – красивое и комфортное жилье; у Некрасова есть: «Да как глянул я вдруг на хоромы ее…» («Огородник», 1846). Судя по воспоминаниям друзей Ерофеева, хоромы были если и не вшивыми в прямом смысле слова, то вшивыми в переносном и, точно, дымными, ибо в них имелось сразу две печки: «Мы с Тихоновым тоже побывали у них [у Ерофеевых] в деревне Мышлино, где жила Валя <���…> с „пухлым младенцем“. Изба была какая-то темная, мрачная, холодная. Новую избу Валя нечаянно сожгла. А в этой, старой, и печка русская была уже нехороша, приходилось топить еще и другой печкой. Труба от нее тянулась через избу в окно. Уюта не было никакого» ( Любчикова Л. [О Вен. Ерофееве]. С. 80); «Дом – большой пятистенок с сенями и пристройками для скотины, с сеновалом. Но зимой отапливалась только одна комната, половину ее занимала русская печь с лежанкой. Через всю комнату тянулась труба от железной буржуйки. Стол у окна деревянный, некрашеный, лавки вдоль. Детская кроватка с младенцем» ( Авдиев И. [О Вен. Ерофееве]. С. 112).

«Дымные и вшивые хоромы» и уникальный, «самый кроткий» младенец, «распускающийся» в них, закономерно вызывают ассоциации с новозаветными сценами рождения Христа. С «дымными и вшивыми хоромами» соотносятся легендарные овечьи ясли Иисуса: «И [Мария] родила Сына Своего Первенца, и спеленала Его, и положила Его в ясли, потому что не было им места в гостинице. В той стране были на поле пастухи <���…> И сказал им Ангел: <���…> вы найдете Младенца в пеленах, лежащего в яслях» (Лк. 2: 7–8, 10, 12). «Дымность» Христовых «хоромов» выводится из Пастернака, из «теплой дымки над яслями»:

(«Рождественская звезда», 1947)

14.13C. 30. …где сливаются небо и земля… —

Поэтизированное определение линии горизонта; у Саши Черного есть: «Люди смотрят туда, где сливается небо с землею…» («На фронт», 1914).

14.14 …волчица воет на звезды… —

У Есенина на звезды воет волк: «Если волк на звезду завыл, / Значит небо тучами изглодано…» («Кобыльи корабли», 1919). Воющая волчица встречается у Некрасова: «[Волчица] Глядит, поднявши голову, / Мне в очи… и завыла вдруг! <���…> Волчица так ли жалобно / Глядела, выла…» («Кому на Руси жить хорошо», ч. 3, гл. 5). А это из Тютчева: «Заревел голодный лев, / И на месяц волк завыл…» («Песня», 1829).

14.15 Он знает букву «ю»… —

Любчикова и Авдиев считают, что младенец первой осваивает предпоследнюю букву русского алфавита потому, что в ней зашифрован инициал возлюбленной Венедикта Ерофеева – Юлии Руновой, послужившей прототипом для «пышнотелой бляди, истомившей сердце поэта», «первой любви [Венедикта Ерофеева] – любви самой продолжительной» ( Авдиев И. Предисловие… С. 167; Любчикова Л. [О Вен. Ерофееве]. С. 81). Неосведомленные об этом факте биографии автора поэмы исследователи видят в букве «ю» зашифрованное «люблю» ( Гайсер-Шнитман С. Венедикт Ерофеев… С. 121).

14.16 А вот он – знает, и никакой за это награды не ждет, кроме стакана орехов. —

Контаминация мотива «закалывания младенца» (см. 15.6) с отсылкой к царевичу Димитрию (4.24) и орехам с детским платочком (16.16) встречается у Евтушенко: