Владимир Муссалитин - Восемнадцатый скорый

Кто-то рядом хохотнул.

— А вот Коля Баранов — наш самый большой остряк, — продолжала дальше Маховых, — прекрасно лобзиком выпиливает.

— Да уж ладно, — проворчал Баранов.

«То-то же, искусный пильщик, помалкивал бы», — ехидно подумал Сергей, оборачиваясь к Баранову.

Так понемногу и разобрались со всеми.

Кныпович сияла, объяв мысленным взором всю ту сказочную гору подарков, которую поднесет класс к юбилею школы.

Собрание кончилось. Захлопали крышки парт. Ребята кинулись к выходу. «Самое время подойти», — решил Сергей.

Кныпович сосредоточенно укладывала портфель. Рядом стоял ее брат Анатолий. Портфель был у них общим, и носил его Анатолий.

— Ты что-то хотел спросить? — Кныпович продолжала втискивать книги в пухлый портфель.

Сергей замялся.

— Я в прошлом году подавал заявление в комсомол. Не приняли. Хочу снова попробовать.

— А почему не приняли? — насторожилась Кныпович. — Плохо себя вел, учился?

— Все было!

— Так ты старайся учиться, вести себя как следует, — подбодрила его Кныпович. — А там будет видно. Вступление в комсомол не должно быть самоцелью. В комсомол идут по убеждению. Понимаешь?

— Понимаю, — буркнул Сергей, потужив, что затеял так некстати этот разговор. Теперь бог весть что подумает.

Придя домой, Сергей по привычке заглянул за шкаф, где уже вторую неделю пылился его самолет. Он собирался как-нибудь на досуге заняться им, но теперь потерял к нему всякий интерес. Сергей не хотел, чтобы кто-нибудь в классе знал о его занятии. Не для выставок же собирал он самолет, не для того, чтобы похваляться им. Да и нужен им его самолет? Поглазеют и забудут.

Сергей вздохнул, разобрал самолет и запрятал его в картонную коробку под кровать. Подальше от глаз.

В коридоре раздались легкие шаги матери.

— Ну как ты тут? Не умер с голоду? — спросила она с порога.

Мать была чем-то взволнована. Сергей редко видел ее такой.

— А я в военкомате, сынок, была. Военком вызывал. — Она присела на табуретку. — Тебе пенсию за отца прибавили. Из Москвы бумаги пришли.

У Сергея запершило в горле. К чему эта пенсия! Лучше бы отец был живой. Но таких ребят, у кого остались в живых отцы-фронтовики, в классе было немного.

Каждую осень, начиная с пятого класса, их посылали в колхоз убирать картошку. И поэтому Сергей не удивился, когда Анна Михайловна сказала, что завтра они на целую неделю уезжают в Ледно помогать колхозу. Все радостно зашумели, закричали, обрадовавшись неожиданной вольнице, перемене места.

В восемь утра собрались у школы кто в чем, одевшись похуже, с ведрами в руках. Тут же подкатили два грузовика — за теми ребятами, которым надо ехать в дальние колхозы «Власть труда» и «За мир». Девятиклассники быстро, словно боясь того, что в последнюю минуту могут дать отбой, овладели грузовиками.

— Житуха ребятам, — сказал Баранов. — Целую неделю домой не приезжай.

— Завидуешь? — спросил Сергей.

— А ты, что ли, нет?

В отличие от счастливчиков из девятых классов, им — восьмым «А» и «Б» — достался колхоз «Новая жизнь» — в пяти километрах от поселка, куда их и повели толпой во главе с двумя классными руководителями, Анной Михайловной Маховых и Александром Александровичем Савченко — молодым очкастым преподавателем физики, прозванным ребятами Шуриком в квадрате. Сергей хорошо знал ледненский колхоз. Он почему-то даже был уверен, что их вновь определят в бригаду Уварцева — горластого, ряболицего, с деревянной ногой.

Так оно и случилось. Уварцев, сняв старую мятую кепку, переместив тяжесть со здоровой левой ноги на правую, деревянную, радостно, как старых знакомых, приветствовал их.

— Приехали работнички. Ну айдате.

И зашкандылял вперед, словно циркулем, промеряя своей деревянной ногой поле, очерченное вдалеке низкорослыми молодыми лесопосадками, что жались вдоль двухпутной железной дороги.

Борозды были распаханы, и на них свежо лежали крупные матовые клубни. Каждый стал у своей борозды, и началось веселое соревнование. Кто быстрее, кто раньше прогонит борозду. По прошлому опыту Сергей знал, что так в охотку бывало лишь в первый день. Потом однообразная работа всем наскучит, надоест. Ребята начнут понемногу терять к ней интерес, а затем и откровенно противиться — обращая работу в забаву, перебрасываясь за спиной учителей картошкой.

Сергей быстро прошел свой ряд. И принялся за второй. День был безветренный, теплый, хотя октябрь перевалил на вторую половину. Обычно в эту пору у них холодало, бывало, и снег ложился, а тут будто и не собиралась приходить зима, — «на лодыря осень», говорила мать. В уборку все дело стопорилось из-за погоды, а тут стояли редкие, сухие, теплые дни.

Сергей сбросил фуфайку, прислушиваясь к тому, как глухо падают в ведра на соседних бороздах тяжелые клубни. Крупной, хорошей уродилась колхозная картошка.

Работу Сергей делал машинально, бросая в ведро одну картофелину за другой, поглядывая по сторонам, отыскивая знакомых, прикидывая, как далеко ушел от них. Ребята разбрелись по всему полю. Свои перемешались с чужими. На соседней борозде подбирала картошку новенькая девчонка из восьмого «Б», приехавшая в поселок недавно и запомнившаяся Сергею непривычными для здешних мест именем и фамилией — Рита Опалейко. Была она дочерью высокого тучного лесничего, ходившего всегда в защитном кителе с широкой орденской колодкой, в галифе с кожаными нашлепками. Молва о каждом новом жителе разлеталась по поселку быстро. И Сергей знал, что лесничий — бывший командир кавалерийского полка. «Это ж какая должна была быть у него лошадь!» — весело думал Сергей, представляя огромного тучного лесничего в его полном кавалерийском обмундировании. И верхом.

Ребята также рассказывали, что в доме лесничего по стенам висит с десяток самых различных шашек.

Уважение к лесничему, к его многочисленным боевым наградам Сергей всецело перенес и на дочь, которая среди других девчонок выделялась застенчивостью. И это Сергею нравилось.

Ему хотелось заговорить, познакомиться с ней, но он не знал, с чего начать, о чем спросить. Все вопросы казались ему неуклюжими, дурацкими. Такие вопросы даже стыдно было задавать, не то чтобы отвечать на них.

«Нет, пожалуй, ни к чему это», — решил он, не сводя глаз с Риты, которая легко управлялась со своей бороздой. По ее быстрым, энергичным движениям было видно, что работа эта для нее привычна, знакома. Подхватив полное ведро, склоняясь немного набок, помахивая в такт шагам свободной рукой, Рита заспешила к бурту. Высыпав ведро, весело подпрыгивая, вся легкая, быстроногая, в синеньком тонком трико, в белой косынке, она побежала к своему ряду.

Сергей к ужасу и стыду заметил, что соседка уходит вперед. Наметившийся небольшой разрыв с каждой минутой увеличивался. Ему не хотелось уступать. «Догоню, догоню», — подхлестывал он себя, рывками перебрасывая вперед ведро, торопливо подхватывая клубни.