Евгений Дубровин - Беседы за чаем в семье Погребенниковых

– На зарядку становись! – вдруг закричал Виктор Степанович голосом физкультработника из дома отдыха. Сон про вице-президента продолжал оказывать свое бодрящее действие. – Теперь каждое утро будешь у меня делать зарядку!

– Я не люблю зарядку, – уныло сказал Славик. – Я ее ненавижу. Это все равно, что есть живую лягушку!

– Ты ел когда-нибудь живую лягушку? – спросила мама Погребенникова.

– Я съел однажды в компоте консервированную гусеницу, – сказал Славик. – А это почти одно и то же.

– Нет, не одно и тоже, – заметила мама Погребенникова, подкрашивая губы у зеркала. – Консервированная гусеница – это по сути дела овощ…

– Овощ? – поразился Славик.

– Да. Овощ.

– Консервированная гусеница – овощ?

– Почти что овощ.

– А ты докажи! – Славик натянул свитер и приготовился к спору. Его сонные глазки оживились. Восьмиклассник Погребенников любил теоретические споры. Однако Виктор Степанович предвидел такого рода опасность и пресек спор в самом зародыше.

– Делай со мной, делай, как я! Делай лучше меня!

С этими словами будущий вице-президент выбросил вперед руки, с шумом выдохнул воздух и присел. Однако пример отца не увлек сына.

– Ты похож на носорога, – заметил младший Погребенников.

Глава семьи оставил его слова без внимания.

– Учись, Микки-Маус! – подобрав живот, он начал энергично приседать, но на шестом разе выдохся. Глаза его налились кровью, дыхание вырывалось, как пар из кофеварки «Экспресс».

– Хватит, Витенька, показал, и хватит, – пришла на помощь супругу Ира Ивановна. – Полюбуйся на отца. Пятый десяток, а как…

– Носорог, – подсказал Славик.

– Молодой носорог, – поправила мать.

«Молодой носорог», тяжело дыша, удалился на кухню готовить чай.

За чаем беседа шла о спорте.

– Только спорт делает из человека человека, – философствовал Виктор Степанович.

– Как это из человека можно сделать человека? – удивился Славик.

Но глава семьи не дал увести себя в сторону.

– Спорт! Спорт! Спорт! – воскликнул Виктор Степанович. – Каждый день – спорт! Ни дня без спорта! Будешь тренироваться под моим наблюдением. – Будущий вице-президент энергично намазывал масло на овсяное печенье.

– Давно бы так, – активно поддержала мужа Ира Ивановна. – Может, и учиться лучше будет и родителей слушаться начнет.

– Спорт делает невозможное возможным!

Младший Погребенников уныло слушал этот разговор. По опыту он знал, что никакая сила теперь не может выбить из головы отца навязчивую идею насчет спорта.

– Ну хорошо, – сказал Славик, высасывая через носик остатки заварки из чайника. – Я начну заниматься спортом… С понедельника… Но не вообще, а, допустим… боксом.

– Боксом? Отлично! – воскликнул Виктор Степанович. – Мужественный спорт!

– Он может сломать себе нос, – заметила мама Погребенникова. – У всех боксеров перебитые носы.

– Пусть! – Виктор Степанович энергично взмахнул ножом с повидлом, и повидло улетело. – Пусть сломает нос, зато станет человеком. Кстати, у него некрасивый нос, курносый.

– Это твой, наследственный.

– Здрасьте! – удивился глава семьи. – Посмотри на себя в зеркало. У тебя нос, как у Чарли Чаплина.

– Мой нос, как у Чарли Чаплина? – так и ахнула инспектор Погребенникова.

– Ботасы, – сказал младший Погребенников.

– Какие ботасы? – удивилась Ира Ивановна.

– Адидасовские ботасы.

– Что значит этот бред? – строго спросил Виктор Степанович.

– Я начну заниматься, если вы мне купите адидасовские ботасы, японские боксерские перчатки, английское чучело…

– Какое еще чучело? – спросила мама Погребенникова.

– Для тренировок.

– Груша, что ли?

– Называй как хочешь.

– Где же это мы все достанем?

– Меня это не касается. И еще американские солнечные очки.

– Очки к спорту не имеют никакого отношения, – запротестовал Виктор Степанович.

– Это как компенсация. Должен же я что-то иметь от вашего бокса.

Пришлось Виктору Степановичу пустить в ход все свои научные связи, чтобы достать адидасовские ботасы и японские боксерские перчатки. Вот только английское чучело приобрести не удалось, несмотря ни на какие старания, и Славику пришлось согласиться на отечественное.

Теперь жизнь в семье Погребенниковых резко изменилась. Жизнь встала на спортивные рельсы. Раньше всех поднимался Виктор Степанович. Сделав у форточки свои традиционные пять приседаний, глава семьи спешил в комнату сына, поднимал заспанного Славика и спешил на кухню готовить чай, чтобы спортсмену было чем прополоснуть пересохшее горло. Даже мама Погребенникова, несмотря на сложный туалет, находила время, чтобы ткнуть несколько раз в боксерское чучело.

Славик же увлекся боксом не на шутку. Едва встав с постели, он спешил в ванную, где был оборудован спортивный зал, закрывался на крючок и приступал к тренировкам.

Из ванной неслись уханье, звуки ударов, сопение, топот и даже хруст костей. Когда слышался хруст костей, мама Погребенникова не выдерживала, стучала в дверь.

– Славик! Не увлекайся, прошу тебя! Еще сломаешь себе что-нибудь!

В ответ – удары, невнятные проклятия.

– Ничего, пусть порезвится, – успокаивал жену Виктор Степанович. – Почувствует силу – сразу человеком станет. У него вся дурь в грушу уйдет.

– Дай-то бог, – вздыхала неверующая инспектор Погребенникова. – Хоть и влетело нам все это в копеечку…

– Было бы здоровье, а деньги – дело наживное, – изрекал Виктор Степанович житейскую мудрость.

Славик увлекся боксом так, что тренировался утром, днем и даже в обед. Глава семьи был очень доволен. По утрам он ощупывал у сына на руках мускулы и удовлетворенно говорил:

– Качаешь понемногу, молодец. И живот подобрался. И плечи шире стали. Да и вообще осанка появилась. На мужчину хоть стал похож. На д'Артаньяна.

Младший Погребенников скромно опускал глаза:

– Прямо уж и на д'Артаньяна…

– Ну уж во всяком случае от Микки-Мауса ты удалился на приличное расстояние. Продолжай в том же духе.

– Есть продолжать в том же духе! – бодро отвечал Славик.

– В меня весь, упорный, – говорил энтомолог супруге за чаем. – Я тоже такой же заводной. Уж если вобью что себе в голову…

– А я разве не упорная? – удивлялась Ира Ивановна.

– Ты тоже упорная, – снисходительно соглашался глава семьи.

– Но не настолько, как ты?

– Да. Чуть-чуть поменьше.

– Почему ты так решил?

– Ну все-таки ты женщина…

– Выходит, по-твоему, женщина – человек второго сорта?

– Ты что? – пугался Виктор Степанович, предвидя спор об эмансипации женщины. – Это я пошутил. Ты еще упорнее меня. Но все-таки идея со спортом была моя. Тут ты не сможешь отрицать.

– Твоя, – нехотя соглашалась мама Погребенникова. – Но я раньше тебя твердила о его сутулости. Возможно, мои слова и натолкнули тебя на мысль о спорте.