Евгений Дубровин - Счастливка

– Лапушка рос болезненный…

– Это мы так считали. А потом и он начал привыкать к мысли, что он болезненный и трудиться ему вредно.

– Вот заладил: «трудиться, трудиться». Что делать-то? Коровы у нас нет, картошка продается в пакетах мгновенного приготовления – залил молоком и готово пюре. Или, может, отказаться от уборщицы? Пусть Лапушка убирает квартиру?

– Может быть.

– Значит, ты сторонник искусственных трудностей?

– Ни в коем случае. Но я всегда твердил, что у него должен быть круг обязанностей.

– Какой?

– Не знаю… Ты даже не хотела разговаривать на эту тему. Дескать, пусть отдыхает, пока маленький, успеет наработаться. Вот и дождались…

– Ничего страшного не произошло.

– Конечно.

– Подумаешь. Дети сейчас такие дерзкие. Соседский мальчишка вон гоняет мать за папиросами.

– Не утешай себя. Сегодня произошел ужасный случай, и я это так не оставлю.

– Что же ты собираешься делать?

– С сегодняшнего дня я перестрою наши отношения в семье. Я определю ему круг обязанностей.

– Какой?

– Подумаю.

– Может быть, когда приедем домой?

– Ага. Ты всегда вот так. Откладываешь. Нет. С сегодняшнего же вечера.

У поворота на косу Клементьев решил срезать круг и поехал не по проторенной дороге, а чуть левее, и машина тут же залезла по оси в ракушечник. Клементьев рванул назад, потом вперед, но этим еще больше усугубил положение.

– Надо тебе было лезть в песок, – сказала жена.

– Это все твой Лапушка, – проворчал Клементьев. – Иди за лопатой.

Вера сбегала за лопатой.

– А ты знаешь, его дома нет, – скачала она, вернувшись.

Клементьев усмехнулся:

– Ты думала – он ждет нас, чтобы покаяться. Наверняка не придет ночевать.

– Не придет? – ахнула Вера. – Где же он будет ночевать?

– Пробродит всю ночь, скрежеща зубами и проклиная нас. Он считает, что мы страшно к нему несправедливы.

– Значит, сегодня его не ждать?

– Возможно, притащится к утру, когда проголодается.

– Ты все-таки жесток. Заставлять голодать бедного ребенка…

– Ну, ну, жалко уже…

– А вдруг он заблудится или на него нападут?

– Пошло… поехало…

– Я тебе этого тогда никогда не прощу.

– Так и знал, это дело кончится тем, что я окажусь виноват. Подай-ка лучше лопату.

– Знаешь что? – сказала жена. – Мне надо съездить в город. Походить по магазинам. В глуши иногда такие вещи попадаются…

– Не хочется тащиться по жаре.

– Я съезжу сама. Надо же когда-то учиться.

Жена немного умела водить машину.

– Но ты же не сможешь по городу.

– Я оставлю на окраине, а сама поеду автобусом.

Клементьев по опыту знал – спорить бесполезно. Если уж Вере чего захотелось… Какие вещи могут быть в этом захолустном городке?

– Поезжай, если хочешь, только осторожно.

– Может быть, где встречу Лапушку.

Вера переоделась в спортивный костюм, специально купленный для вождения машины, свободно облегающий тело, не стесняющий движений, под цвет машины. Она села за руль, тронула рычаг переключения передач.

– На кого я похожа?

– На миллионершу из американского боевика.

Вера усмехнулась:

– На миллионершу… У них такие драгоценности… А ты покупаешь мне одни стекляшки.

Но, видно, сравнение ей понравилось, хотя Клементьев не первый раз произнес его.

– Подай мне очки.

Он сходил в палатку, где жена переодевалась, и принес защитные очки.

– И очки какие-то глупые… Может, в городе попадется что стоящее. Ну, я поехала. Не скучай здесь.

– Будь осторожна. Не гони.

Клементьев помог плечом выбраться машине из ракушечника. Мотор взревел, и «Москвич» побежал к дамбе. На повороте жена помахала рукой. Вела она уверенно. Она все делала аккуратно и уверенно. Машина осторожно прошла по дамбе и скрылась за домиками деревни, издали похожая на красного жука.

Клементьев пошел к навесу и лег под ним, лицом к морю.

Море постепенно разыгрывалось. Волны теперь были темно-зеленого цвета, все в белых барашках. Ветер покрепчал и стал прохладнее. Сильно пахло грозой…

Как хорошо бы сейчас уйти далеко-далеко, до самого горизонта, на лодке с парусом, чтобы тебя качало, трепало, чтобы в лицо летели брызги, ветер упруго звенел в парусе… Не дреми, успевай поворачивайся… А потом убрать парус, лечь на дно и смотреть в бесконечное небо, где парят чайки…

«Вот возьму и сделаю плот и заплыву далеко-далеко», – подумал Клементьев. И от этой мысли ему стало радостно и страшно, совсем как в детстве, когда они с друзьями замышляли какое-нибудь веселое рискованное дело.

Минут десять Клементьев лежал с закрытыми глазами, слушая грохот волн и крики чаек, обдумывая, как он будет делать плот…

Основной составной частью, конечно, должен быть матрас, потом есть надувной круг и большая старая камера от грузовика, которую он припас для сына: Лапушка плохо плавал. Все это, к счастью, было сложено в палатке. В палатке был и большой моток прочной бечевы. Реек целая куча. Вместо паруса можно взять простыню. Вот только как укрепить парус? Где достать мачту? Рейки в качестве мачты не годятся. Придется поискать что-нибудь на берегу… Или сходить в деревню?

Идти в деревню не хотелось.

Можно пройти вдоль полосы прибоя. Босиком. Песок холодный и плотный. Босиком будет идти приятно. Чтобы не сгореть, на плечи надо набросить рубашку…

Клементьев так и сделал. Он скинул туфли, надел белую полотняную фуражку, темные очки, набросил на плечи рубашку с короткими рукавами, выпил вина и пошел вдоль прибоя, мимо палатки соседей, в сторону Крыма. Проходя мимо палатки, искоса увидел, что из глубины ее за ним кто-то наблюдает, но не мог определить, кто – сосед или соседка. В темноте проема блестели лишь глаза…

Песок действительно оказался плотным и прохладным. Клементьев шел, стараясь ступать на самый краешек волны, там, где бурлила пена; иногда приходила волна побольше, и тогда пена поднималась до самого пояса, освежая тело.

Вскоре он нашел то, что искал – длинный ржавый прут. Если его согнуть полукругом пополам, а концы укрепить бечевой по бокам матраса, то получится прочная основа для паруса.

Через час плот был готов. Клементьев сволок его с песка в море. Волна подхватила сооружение, играючи подбросила и потащила за собой. Клементьев, придерживая плот рукой, осторожно развернул его с таким расчетом, чтобы ветер дул поперек паруса, – иначе плот вырвало бы из его рук. Затем он сзади повалился грудью на плот и медленно взобрался на него. Плот прогнулся, задвигался всеми составными частями, но выдержал. Отцентровав его, Клементьев осторожно стал подгребать к ветру.

Ветер суматошно захлопал простыней, расшатывая проволочную дугу, потом наполнил парус, и плот полетел к горизонту.