Григорий Покровский - Честь

Миновали кустарник. Чтобы испробовать скальпель, Антон вырезал себе палку. Вышли к небольшому, очевидно искусственному, озеру. Берега его заросли черемухой, ярко выделявшейся своей ранней, зеленой листвою на фоне только начинающего пробуждаться леса.

– Купаемся! – предложил кто-то.

– Какое ж сейчас купание?

Вадик полез пробовать воду. Генка уже разделся и бросился в пруд. Он точно разбил громадное зеркало, и тысячи брызг, как стекляшки, посыпались от него в разные стороны, сверкая на солнце, а отражения черемух, смотревшихся в это зеркало, зашатались, замелькали и раздробились на куски.

Антон тоже разделся и, глядя на других, бросился в пруд. Вода обожгла его, как кипяток, сердце захолонуло. Антон чуть не вскрикнул, но удержался и поплыл. Однако долго оставаться в воде он не мог и, стуча зубами, вылез обратно. Скоро вылезли один за другим и другие ребята, расположились на берегу, греясь на солнце.

В это время за озером шевельнулся кустарник. Шли двое – молодой человек и девушка. Антон видел, как сразу насторожился Гонка, переглянулся с Вадиком и, ни слова не сказав, стал одеваться. Другие оделись тоже и двинулись вслед за Генкой, огибая озеро. Антон приотстал, у него вдруг задрожали руки, и шнурки никак не цеплялись за крючки ботинок. Но он догнал остальных и пошел вместе со всеми, углубляясь в кустарник. Он видел, как на них оглянулась девушка и что-то шепнула своему спутнику, тот тоже оглянулся, но они продолжали идти не ускоряя шага. Потом часть ребят вместе с Генкой обогнали их, зашли вперед и, внезапно повернувшись, двинулись им навстречу, остальные во главе с Вадиком подошли с другой стороны.

Первое, на что Антон обратил внимание, когда они окружили свои жертвы, была девушка. Глаза у нее голубые, словно небо, большие, окаймленные густыми ресницами. Отсветы недавнего, еще не потухшего счастья боролись в них с выражением зарождавшегося страха, боролись, но не меркли, точно она не верила и не могла, не хотела поверить, что может быть на земле зло, когда только что все кругом было залито потоками солнца, света и радости.

Молодой человек был плотный, кряжистый, немного нескладный, но, похоже, сильный и уверенный в себе. Увидев себя окруженным, он остановился и обвел изучающим взглядом компанию.

– Что надо?

Генка опять вынул свою «дуру», в руках Пашки Елагина блеснул сапожный нож с обмотанной дратвою рукояткой.

Молодой человек сделал движение, чтобы освободиться от державшей его под руку девушки, но та уцепилась за него еще крепче.

– Лесин! Не нужно!

Молодой человек все-таки освободил руки и, приняв оборонительную позицию, кинул девушке:

– Беги!

– Держите девку! – в ответ на это крикнул Генка и бросился на молодого человека.

Девушка вскрикнула, с ужасом глядя на завязавшуюся борьбу, но Олег Валовой приказал:

– Молчать!

Девушка закрыла лицо руками.

– Смотри за ней! – сказал Валовой и тоже кинулся в схватку.

Антон вынул свой скальпель и, не зная, что им делать, стал строгать вырезанную раньше палку.

Через несколько мгновений схватка с молодым человеком была кончена, – Пашка Елагин сильным рывком сорвал с него часы. Тогда Вадик подошел к девушке и, улыбаясь, указал на ее часы:

– Битте!

Девушка недоуменно вскинула на него глаза, безмолвно сняла свои маленькие часики и протянула ах Вадику.

– Вот за такой красоткой я бы поухаживал, – сказал он, раскланиваясь. – Счастливого плавания!

Молодой человек сделал движение, чтобы вступиться за девушку, но вся компания уже бросилась в кусты. Побежал и Антон, раздвигая корявые, усыпанные распускающимися почками пахучие ветви. Но ему почему-то, захотелось обернуться и еще раз взглянуть на девушку с голубыми глазами. Обернувшись, он увидел, как она упала на грудь молодого человека и заплакала, а молодой человек бережно обнимал ее плечи и, видимо, успокаивал. И словно молния в ночной и страшный час озарила для Антона все: как гнусно то, что они делают!

К Вадику Антон после происшествия за городом не ездил, зато Вадик звонил несколько раз. Но Антон отговаривался то болезнью, то неотложными делами, голос Вадика напоминал ему развязное «битте», и испуганный взгляд девушки с голубыми глазами, и руку молодого человека, бережно обхватившую ее вздрагивающие плечи.

А Степа Орлов, как нарочно, рассказал об экскурсии в Абрамцево и об одной истории, которую узнал от экскурсовода. Аксаков очень любил собирать грибы, но был уже болен и слаб и мог гулять только по аллеям парка. И, чтобы сделать приятное старику, Гоголь собирал грибы и расставлял их вдоль аллей, по которым прогуливался Аксаков. Тот скоро разгадал его проделки, но, чтобы тоже сделать ему приятное, не подавал вида, что все понял.

– Вот, брат, оказывается, – закончил свой рассказ Степа, – хорошо делать людям хорошо!

Так совесть, совсем было загнанная в подполье, выбралась оттуда и осветила для Антона все. Может быть, это не был пока полный и подлинный свет, но одно было ясно: то кособокое и нелепое представление о жизни, которое начало складываться в таком же нелепом и кособоком сознании Антона, вдруг пошатнулось. Он, может быть, и не задумывался еще над тем, что значит жить без цели, без смысла или ставить себе цели, недостойные человека, и создавать себе мимолетные, низменные и такие же недостойные радости за счет других. Может быть, и само звание, назначение человека были недоступны его незрелому еще уму. Но одно вдруг Антон открыл вслед за Степой: как хорошо делать людям хорошо.

И дома ему стало жаль маму, он видел ее осунувшееся лицо, тревожный взгляд и спрашивал, не нужно ли сходить в магазин или еще как-нибудь помочь. Иногда ему хотелось все рассказать ей, но было страшно. Да и ни к чему, – слезы пойдут, а толку не будет. Ведь все равно больше ничего этого не повторится: «буду исправляться!»

В школе Прасковья Петровна тоже заметила в нем перемену к лучшему. Она только не видела одного – что Антон старается не смотреть ей в глаза.

Когда в школе был объявлен воскресник по озеленению Москвы, Антон встал раньше обычного. Он спорил с мамой, что надеть, разыскал в конце концов старый лыжный костюм и тапочки и, наотрез отказавшись взять с собой какой-либо завтрак, пошел на воскресник. Школьники должны были разбить сквер на месте недавно снесенных бараков. Антон работал охотно – рыл ямки для деревьев, таскал носилками землю и вообще делал все, что требовалось. На руках у него появились водяные мозоли, слегка болели плечи, и очень хотелось спать, но на душе было легко и радостно.

Антон много раз сталкивался с Мариной. Она была бригадиром, и Антон видел на ее лице смесь озабоченности и большого, тоже радостного оживления. Одета она была в черные сатиновые шаровары и старую вязаную кофточку. На голове сначала был клетчатый платочек, но он скоро сбился, и тогда ее золотистая головка засветилась, как подсолнечник.