Джером Сэлинджер - Дж. Д. Сэлинджер [litres]

– Да, сэр.

Он опять сколько-то ничего не говорил. Фиг знает, приходилось вам так или нет, но это ж вроде как трудно – сидеть и ждать, когда кто-нибудь что-нибудь скажет, пока они думают и всяко-разно. Трудней некуда. Я сильно старался не зевнуть. Не то чтобы мне скучно было или как-то, фиг там, но мне вдруг жутко захотелось спать.

– Академическое образование даст тебе и кое-что еще. Если ты его не сразу бросишь по пути, оно тебе начнет подсказывать, каков размер твоего разума. Что ему будет впору, а что – может, и нет. Через некоторое время ты осозна́ешь, какие мысли подходят твоему разуму. С одной стороны, это может сэкономить тебе невероятно много времени, иначе потраченного на примерку идей, которые тебе не идут, не к лицу. Ты начнешь постигать свои подлинные размеры и одевать свой разум соответственно.

И тут ни с того ни с сего я зевнул. Вот гадство, грубиян , но что ж я тут мог поделать!

А мистер Антолини только рассмеялся.

– Пошли, – говорит и сам встал. – Застелим тебе диван.

Я пошел за ним – к этому шкафу, где он попробовал вытащить с верхней полки простыни и одеяла, и прочую фигню, только со стаканом в руке ему не удавалось. Поэтому он все выпил, поставил стакан на пол и только после все снял. Я помог перетащить все это к дивану. Мы его вместе застилали. У мистера Антолини это не очень путёво получалось. Ни заткнул ничего никуда, ни как-то. Мне-то наплевать. Я б и стоя заснул, так я утомился.

– Как все твои женщины?

– Ничего. – Паршиво я беседу поддерживал, только не в струю мне было.

– Как Сэлли? – Эту Сэлли Хейз он знал. Я их как-то познакомил.

– Нормально. Сегодня я с ней на свиданку ходил. – Ух, а казалось, что лет двадцать назад! – У нас с ней уже не очень много общего.

– Чертовски привлекательная девушка. А как та, другая? Ты мне про нее рассказывал, из Мэна?

– А – Джейн Гэллахер. Нормально. Завтра я ей, наверно, звякну.

Тут мы уже диван и застелили.

– Все в твоем распоряжении, – говорит мистер Антолини. – Только не знаю, что ты будешь с этими своими ножищами делать.

– Да нормально. Я привык к коротким кроватям, – говорю. – Большое спасибо, сэр. Вы с миссис Антолини сегодня просто мне жизнь спасли.

– Где ванная, ты знаешь. Если что вдруг понадобится – ори. Я еще в кухне посижу – свет тебе не будет мешать?

– Не-а, еще чего. Спасиб большое.

– Ладно. Спокойной ночи, красавчик.

– Спок-ночи, сэр. Большое спасибо.

Он ушел в кухню, а я сходил в ванную, разделся и всяко-разно. Зубы почистить я не мог – щетки не было. И с пижамой голяк, а мистер Антолини одолжить мне забыл. Поэтому я просто вернулся в гостиную и выключил такую лампочку возле дивана, а потом в одних трусах улегся. Слишком короткий – диван в смысле, – но я точняк мог бы и стоя заснуть, даже глазом бы не моргнул. Пару секунд я полежал еще просто так – думал про все, что мне мистер Антолини наговорил. Как размер своего разума отыскать и всяко-разно. Нормально так головастый он парень, по-честному. Только глаза у меня сами закрывались, и я заснул.

А потом чего-то стало такое. Мне даже не в жилу про это рассказывать .

Я ни с того ни с сего вдруг проснулся. Фиг знает, ни сколько времени, ничего, только я проснулся. Что-то почувствовал у себя на голове – чью-то руку. Ух как я, нахер, обоссался. А это чего было – это мистера Антолини рука была. И он чего – он сидел на полу возле самого дивана, в темноте и всяко-разно, и как бы гладил меня, или похлопывал, нафиг, по башке. Ух, спорнем, я на тыщу футов прям подскочил.

– Чё за хер ня? – спрашиваю.

– Ничего! Просто сижу, любуюсь…

– Вы чего вообще де лаете? – снова спрашиваю я. Я просто не знал, что еще, нахер, тут сказать – в смысле, неудобняк же, как не знаю что.

– А чуть потише, а? Я просто сижу…

– В общем, мне пора, – говорю: ух как же меня затрясло! Стал натягивать штаны в темнотище. Еле получилось, так я, нафиг, дергался. Да я больше, нафиг, извращенцев знаю, по школам и всяко-разно, чем вообще в жизни бывает, и они всегда извращаются, если я с ними рядом.

– Куда пора? – спрашивает мистер Антолини. Он пытался выглядеть, нафиг, как ни в чем не бывало, и бесстрастно, и всяко-разно, только бесстрастия, нафиг, ни хера у него не выходило. Уж поверьте на слово.

– Я чемоданы оставил на вокзале и всяко-разно. Я их лучше, пожалуй, схожу и заберу. У меня там вся фигня.

– Никуда они до утра не денутся. Ложись обратно давай. Я тоже пойду лягу. Что с тобой такое?

– Ничего не такое, просто у меня там в чемодане деньги и вся фигня. Я сразу вернусь. Возьму мотор и сразу вернусь, – говорю. Ух я в темноте просто кубарем кувыркался. – Фигня в том, что они не мои, гроши эти. Они мамины, и я…

– Не смеши людей, Холден. Сейчас же ложись обратно. Я тоже пойду лягу. Деньги твои будут в целости и сохранности ут…

– Не, я честно, надо идти. По-честному. – Я уже, нафиг, почти весь оделся, только галстук девался куда-то. Забыл я, куда галстук положил. Надел пиджак и всяко-разно без него. Этот мистер Антолини сидел теперь в здоровом кресле чуть поодаль, наблюдал за мной. Темнотища вокруг и все такое, и мне его не слишком путёво видать, только я все равно знал, что он за мной наблюдает. И бухает к тому ж. Верный стакан с вискачом видно в руке.

– Ты очень, очень странный мальчик.

– Я в курсе, – говорю. Я даже этот свой галстук не искал нигде. И пошел без него. – До свиданья, сэр, – говорю. – Большое вам спасибо. Кроме шуток.

Мистер Антолини за мной шел, пока я двигал к выходу, а когда я нажал кнопку лифта, он встал, нафиг, в дверях. Понес только все ту же херню, дескать, я «очень, очень странный мальчик». Хер там странный. Потом он в дверях подождал и всяко-разно, пока, нафиг, этот лифт не приехал. Я никогда, нафиг, в жизни своей столько лифта не ждал. Чесслово.

Я не знал, чего тут еще разговаривать, пока лифта ждал, а мистер Антолини там все стоит, ну я и говорю:

– Я теперь буду путёвые книжки читать. По-честному. – В смысле, надо же хоть чего - то сказать. Неудобняк вообще.

– Забирай свои чемоданы и сразу же дуй обратно. Я дверь запирать не буду.

– Большое спасибо, – говорю. – Пока! – Лифт наконец доехал. Я зашел и двинул на нем вниз. Ух меня трясло, как просто ненормального. И по́том прошибло. Если какая-нибудь такая извратуха творится, я всегда потею гадски. Эта херня со мной уже раз двадцать бывала с тех пор, как я мелкий был. Терпеть не могу.

Когда я вылез наружу, там только светать начало. Такой себе дубак к тому же, но в струю, раз я так потел.

Я вообще не знал, куда, нахер, мне идти. В другой отель, тратить все Фибины гроши не в жилу. Поэтому я чего – я дошел до Лексингтон и на метро поехал на Гранд-Сентрал. Чемоданы у меня и всяко-разно там, поэтому я прикинул, что посплю в этом долбанутом зале ожидания, где такие скамейки стоят. Так и сделал. Сколько-то было ничего, пока толпы не набежало, – можно было ноги по лавке вытянуть. Только мне что-то не в жилу про это рассказывать. Не сильно-то это путёво. Даже не пробуйте. Кроме шуток. Тоска заест.