Джером Сэлинджер - Дж. Д. Сэлинджер [litres]

– Поверь мне на слово – не может она быть хорошей, – ответила Элоиза. Поразмыслила и добавила: – У тебя, по крайней мере, есть работа. В смысле, ты по крайней мере…

– Но послушай, – перебила ее Мэри Джейн. – А ты ему хоть когда-нибудь скажешь, что Уолт вообще погиб? В смысле, он же не станет ревновать, если выяснится, что Уолт – ну, понимаешь? Погиб и все такое.

– Ох, солнышко! Бедная невинная самостоятельная девушка, – сказала Элоиза. – Да будет еще хуже. Да он же станет изувером . Слушай. Он знает только, что я когда-то ходила с парнем по имени Уолт – с каким-то остряком армейским. Я ни за что не скажу ему, что парня убили. Ни за какие коврижки. А если да – ни за что не скажу, но вдруг, – если вдруг да , я скажу, что погиб он на фронте.

Мэри Джейн поерзала подбородком по руке.

– Эл… – произнесла она.

– А?

– А расскажи мне, как его убили? Клянусь , я никому ни слова. Честно. Пожалуйста.

– Нет.

– Прошу тебя. Честно. Никому не скажу.

Элоиза допила и водрузила пустой стакан себе на грудь.

– Ты скажешь Акиму Тамироффу.

– Нет, не скажу. В смысле, я ни одной живой…

– Ох, – произнесла Элоиза. – Его полк где-то отдыхал. Между боями какими-то, мне его друг потом написал. Уолт и еще какой-то мальчишка паковали такую японскую печку. Какой-то полковник хотел ее домой отправить. Или они ее вы тас кивали из упаковки, чтобы снова завернуть, я толком не знаю. В общем, в ней было полно бензина и еще какой-то дряни, и она у них в руках взорвалась. Второму мальчишке только глаз выбило. – Элоиза хлюпнула носом. И покрепче сжала стакан на груди, чтобы не упал.

Мэри Джейн соскользнула с кушетки, на коленях проползла три шага к Элоизе и принялась гладить ее по лбу.

– Не плачь, Эл. Не плачь.

– А кто плачет? – сказала Элоиза.

– Я знаю, но все равно не надо. В смысле, не стоит оно того и все такое.

Открылась входная дверь.

– Рамона вернулась, – гнусаво произнесла Элоиза. – Сделай доброе дело. Сходи на кухню и скажи этой, чтобы ее раньше покормила. Сможешь?

– Ладно, если дашь слово, что не будешь плакать.

– Даю. Иди. Мне сейчас только на кухню не хватало.

Мэри Джейн встала, покачнулась, но устояла и вышла из комнаты.

Вернулась она, не прошло и двух минут, и перед ней бежала Рамона. Изо всех сил шлепая ногами, чтобы расхлябанные галоши хлопали громче.

– Не дает мне снять галоши, – пожаловалась Мэри Джейн.

Элоиза, по-прежнему лежа на спине, вытирала лицо. С Рамоной она заговорила в платок:

– Выйди и скажи Грейс, чтобы сняла с тебя галоши. Ты же знаешь, не полагается входить в них в…

– Она в туалете, – ответила Рамона.

Элоиза отняла от лица платок и приподнялась на локте.

– Давай мне ногу, – сказала она. – Сначала, пожалуйста, сядь. Не туда – сюда . Боже!

Опустившись на колени и нашаривая под столом сигареты, Мэри Джейн сказала:

– Эй. А угадай, куда девался Джимми?

– Без понятия. Другую ногу давай. Другую .

– Его переехало машиной, – сказала Мэри Джейн. – Какая трагедия, правда?

– Я видела Прыгунка с косточкой, – сообщила Рамона Элоизе.

– А что случилось с Джимми? – спросила та.

– Его переехало, и он убился. Я видела Прыгунка с косточкой, и он не хотел…

– Дай-ка мне лобик на секунду, – сказала Элоиза. Пощупала девочке лоб. – Температура немножко поднялась. Иди скажи Грейс, чтобы ужин тебе наверх дала. И сразу в постель. Я потом зайду. Иди уже, пожалуйста, а? И это с собой забери.

Рамона медленно вышла из комнаты гигантскими шагами.

– Кинь мне, – сказала Элоиза Мэри Джейн. – Давай еще хлопнем.

Мэри Джейн принесла Элоизе сигарету.

– Ты смотри, а? Про Джимми? Какая у нее фантазия!

– Ну да. Сходи еще налей, а? И бутылку принеси… Не хочу я выходить. Весь дом провонял апельсиновым соком, к чертовой матери.

Телефон зазвонил в пять минут восьмого. Элоиза встала из оконной ниши и в темноте стала нашаривать туфли. Те никак не находились. В одних чулках она пошла к телефону – уверенно, почти плавно. Звонки не потревожили Мэри Джейн, которая спала ничком на кушетке.

– Алло, – произнесла Элоиза в трубку, не зажигая верхнего света. – Послушай, я не могу тебя встретить. У меня Мэри Джейн. Она машину поставила прямо перед моей, а ключ найти не получается. Я не могу выехать. Мы уже минут двадцать его искали в этом, как его – в снегу каком-то. Может, тебя Дик с Милдред подвезут. – Она послушала. – Ох. Ну что, очень жаль, малыш. Ну собрались бы всем взводом и пошли маршем по домам? Ать-два, левой-правой, ура. Ты можешь командовать. – Опять послушала. – Я не издеваюсь, – сказала она. – Честно. У меня просто лицо такое. – Она повесила трубку.

Уже не так уверенно она вернулась в гостиную. У окна вылила себе в стакан остатки скотча из бутылки. Получилось где-то с палец. Выпила, содрогнулась и села.

Грейс включила свет в столовой, и Элоиза встрепенулась. Не вставая, окликнула:

– До восьми лучше не накрывайте, Грейс. Мистер Уэнглер немного задерживается.

Грейс возникла в прямоугольнике света из столовой, но заходить не стала.

– Леди уехала? – спросила она.

– Она отдыхает.

– А, – сказала Грейс. – Миз Уэнглер, я спросить хотела – ничего, если муж мой тут на вечер останется? У меня в комнате полно места, а в Нью-Йорк ему надо только утром, а на улице так гадко .

– Ваш муж? Где он?

– Ну, прямо сейчас, – ответила Грейс, – он на кухне.

– Что ж, боюсь, ночевать тут ему нельзя, Грейс.

– Мэм?

– Говорю, боюсь, что остаться на ночь ему нельзя. У меня тут не постоялый двор.

Грейс миг постояла, затем произнесла:

– Хорошо, мэм, – и ушла в кухню.

Элоиза вышла из гостиной и поднялась по лестнице, очень слабо залитой отсветом из столовой. На площадке валялась галоша Рамоны. Элоиза подняла ее и со всего размаху швырнула вниз за перила; та свирепо ударилась об пол прихожей.

В комнате Рамоны Элоиза щелкнула выключателем и вцепилась в него, едва на нем не повиснув. Какой-то миг постояла неподвижно, глядя на девочку. Затем отпустила выключатель и быстро подошла к постели.

– Рамона. Проснись. Просыпайся .

Рамона спала на самом краю, и правая сторона попы свешивалась. Очки лежали на тумбочке с Утенком Доналдом – аккуратно сложенные, дужками вниз.

– Рамона!

Ребенок проснулся с резким вздохом. Глаза распахнулись, но девочка сразу сощурилась.

– Мамочка?

– Ты же мне сказала, Джимми Джиммирино переехало машиной и он убился.

– Что?

– Ты меня слышала, – сказала Элоиза. – Почему ты спишь здесь?

– Потому что, – ответила Рамона.

– Почему – потому что? Рамона, не заставляй меня…

– Потому что я не хочу прищемить Мики.

– Кого?

– Мики, – сказала Рамона и потерла нос. – Мики Микеранно.