Лариса Исарова - Записки старшеклассницы

Я спела их маме только что, а она предложила поставить термометр, говорит, в городе — вирусный грипп…

Каникулы проходили скучно и уныло. Люба уехала с родителями в Монголию, там и придется ей кончить школу. И вот раньше я окончательно не знала, друг ли она, а теперь скучаю. С ней так уютно было молчать… Мы приходили друг к другу, брали книги, залезали с ногами на диван и часами сидели не разговаривая. Но ее ничто девчоночье не интересовало. Как решила стать астрономом, так и ушла целиком в звезды.

В общем, осталась мне одна Вера, но она тоже уехала с мамой на показ мод во Львов. Мне никто не звонил, я читала запоем, рисовала; мама пилила, что не помогаю по хозяйству. Но разве я полностью бездельница? Все покупки на мне, я себе стираю, глажу, я убираю кухню. А готовить я не могу; я бы и с удовольствием, но я не могу, когда надо мной смеются и острят.

В прошлые каникулы я освоила пять супов: щи кислые, щи свежие, борщ постный, грибной суп и рыбный, из консервов. А по сути, их два, потому что в основе только две технологии. В кислые щи и борщ не кладется картошка, а в другие обязательно. Но мама всегда недовольна. То густо, то жидко, а скорее, ее злит, что папа сказал: «А знаешь, из этой недотепы может вылупиться неплохая повариха!»

Единственная новость — по почте мне пришло письмо. От Севы.

Наверное, он обиделся, что я не ответила на первое его письмо. Но я не знала, как это сделать, и потом, оно же было вроде прощальное… А тут он прислал мне стихи, с подтекстом:

Я сразу зазналась; далеко не всем девчонкам пишут стихи, и, кажется, хорошие. А главное — уважительные, он подчеркивает, что я первая с ним не кокетничала. Теперь я смогу даже на мамины насмешки не реагировать, ей в моем возрасте стихов не писали.

Но я не знаю, что делать. В письме есть обратный адрес, но писать мне ему неловко. А главное — что писать? Мы ведь совсем мало знаем друг друга. И я решила подождать Веру, она опытнее в этих делах, пусть посоветует, я же ей даю свою математику списывать…

Ужасно не хотелось идти в школу после каникул, и я пустилась на жульничество. У меня слишком сознательные предки, чтоб можно было им честно в этом сознаться, сказать: «Дорогие мои, я хочу еще недельку посидеть дома. Греха в этом нет, я все быстро наверстаю, я способная, а у меня смутно и пусто на душе…»

Я постучала по кончику термометра, и ртуть поднялась. Я разыграла больную по трем причинам. Во-первых, поглядеть, как отнесутся родители. Я давно серьезно не болела, а это лучшая проверка их отношений ко мне на деле, не на словах. Во-вторых, отдохнуть от Иконы и бездумно почитать, за каникулы я только-только свой голод утолила. В-третьих, как поведут себя Вера и Сева? Она же должна ему сообщить?

Прошло три дня. Никому до меня дела нет. Мама ничего вкусного не приготовила. А раньше она пирожки затевала. И отец даже одной конфеты не принес! Нет, я все больше убеждаюсь, что они меня совсем не любят, я им надоела, они просто исполняют тягостный родительский долг, механически, как образцовые люди…

А может быть, я чудовищно неблагодарна, как твердит мама? На улице прекрасная погода, меня кормят, одевают, ничего у меня не болит. А на душе неудовлетворенность… Конечно, смысл жизни не во влюбленности. Но мысли об этом на каждом шагу. И в книгах на это обращают внимание, и в кино. Неужели я примитивна или распущенна? Я очень боюсь, что мама догадается, как это много для меня значит, и с удовольствием будет меня дразнить. Она ведь даже при гостях недавно заявила: «Знаете, еще недавно я гордилась своей дочкой, ее разносторонними интересами, а в этом году у нее только мальчишки на уме — и пошли тройки…»

Я решила подвести итог — вспомнить всех мальчишек, которые на меня обращали внимание, и поняла, что мне попадались только какие-то нелепые.

Вот рылась в своих «архивах», как мама называет ящики моего письменного стола, и нашла записку:

«Уважаемая девочка!

Вы меня извините за «уважаемую», но… скажу вам прямо: вы мне нравитесь. Вы, конечно, скажете «чудак, с первого взгляда…». Но понимаете, это не всегда так бывает, но в данном варианте — так. Уважать человека можно за внешнюю его приличность, но самое главное — за внутреннюю. Но с первого взгляда человека уважаешь только за внешность… Ну ладно, давайте знакомиться и будем друзьями. Итак, я — Адик. Дайте ответ передавшему вам записку и подпишитесь полным именем, а также телефоном».

А на обороте этой записки другой текст:

«Уважаемая Юлия Ивановна!

Я не имею времени зайти снова в школу, но я очень беспокоюсь за поведение своего дурацкого сына. С ним дома беседовали и устно и физически. Прошу письменно ответить, как теперь его поведение и успеваемость. С приветом к вам

родительница Михайлова».

Записку эту я получила в седьмом классе на школьном вечере, от семиклассника из другого класса.

Нечаянно я ее раскрыла на послании мамы и сначала ничего не могла понять, а потом пришла в полный восторг, показала ее Сороке, а он очень странно себя повел — взял и растворился. Только через год он сказал мне, что ему было неприятно, что какой-то олух увидел во мне «девицу».

Но неизвестно, кто из них больший олух.

Мама права: я не могу нравиться нормальным людям, все знакомые мальчики оказываются «с приветом». И Димка, и Степка-балбес, и даже Сева. Единственное исключение — Олег, но до чего скучное это исключение…

Моя симуляция кончилась грандиозным скандалом. Вчера утром отец мерил мне температуру, мне хотелось спать, и я забыла сделать необходимые манипуляции с градусником. Все оказалось в норме; отец выразил приятное удивление, тогда я сдуру предложила перемерить. К сожалению, стучать пришлось по градуснику под одеялом, на ощупь, и я нагнала много градусов. Отец начал подозрительно морщить лоб, сел рядом и заставил снова мерить температуру, следя, как милиционер.