Лариса Исарова - Записки старшеклассницы

— Как можно рассуждать о книге, не читая ее, — со скукой сказала Мар-Влада, — унизительное невежество!

Конечно, в душе я была с ней согласна, но мне не хотелось сдаваться, и я ляпнула, что кино мне понравилось — красивая жизнь, как в сказке, на три часа от всего школьного можно отключиться, не хуже, чем на детективе…

Мар-Влада стала качать головой, как старая няня.

— Бедный Толстой, вот это — читатели!

Конечно, она поняла, что я придуриваюсь, но тут она случайно посмотрела в окно.

— Странно… А где же машина?

Прошло не больше получаса после ухода Кеши. Я тоже посмотрела в окно. Белой машины не было.

— Может, он ее поставил сзади дома?

Мы переглянулись, и я выскочила на улицу, обежала вокруг дома. Машины не было.

— А вдруг он на ней уехал? — сказала я, вернувшись, и Мар-Влада тут же стала ему звонить.

Она произнесла только несколько слов, и я поняла, что машину он не брал.

— Хорошо, — сказала она устало, — приезжай!

Потом мы сели и стали его ждать, и у меня в голове не укладывалось, что вот так, среди бела дня, не в кинофильме, могли украсть машину.

Мар-Влада предложила мне поесть, у нее теперь всегда в доме были вкусные вещи. Их готовил Кеша из рыбы; он говорил, что если бы не стал механиком, обязательно пошел бы плавать поваром. Вообще он все время что-то изрекал. Недавно сказал, что из учительниц получаются лучшие жены для моряков. Они так загружены, что у них не остается времени на глупости, когда муж в плавании.

Мар-Влада покраснела, но сказала, что в этом есть логика. Моряки меньше других отрывают жен от работы в школе, следовательно, конфликта личного и общественного не бывает в таких семьях.

Они все время острили друг перед другом, и мне было странно: неужели так могут себя вести влюбленные?!

Конечно, он был мастер на все руки, это подкупало: он починил у Мар-Влады стеллаж, телевизор, в своей машине он установил и вентилятор, и пылесос, и даже бар-холодильник, и с машиной он разговаривает, как с ребенком. Я сама слышала, когда они взяли меня покататься.

— Ну, маленький, ну поднатужься, ну еще чуточку… — Так Кеша сюсюкал с машиной, а вот с Мар-Владой таким тоном он никогда не говорил. Где же тут любовь?

Хотя он мгновенно нашел общий язык с нашими ребятами, когда они забегали, но ему не нравилось, что Мар-Влада постоянно им свои вещи одалживает — и книжки, и транзистор, и велосипед. Однажды он даже сказал:

— Учти, если мы поженимся, я потребую раздела имущества. А то с твоими общественными замашками мой японский приемник и киноаппарат уплывут…

Она ничего не ответила, потому что велосипед брал Мишка, ее сосед по дому. Он учился в нашем классе и в последнее время отбился от рук. Раньше он всегда нянчился с младшей сестрой, он был врожденной нянькой; он с ней гулял во дворе, и вокруг пять-шесть карапузов, которых он пас не хуже шотландской колли. Может, среди них он был счастливым? В семье было скверно. Отчим пил запоем, бил мать, выгонял Мишку. А мать, худенькая, замученная, с огромными глазами, ходила робко, жалась к стенке, стеснялась соседей.

Она всех стыдилась: и директора школы, и Мар-Влады, и меня даже; на ее лице всегда было такое страдание, точно ее кололи иглой…

Когда через сорок минут Кеша вошел в комнату Мар-Влады, он выглядел так, точно потерял самого близкого и дорогого человека. Руки дрожали, голос хрипел, он пил воду, бегал по комнате… Он успел заскочить в ГАИ, он все время поглядывал на телефон.

Мы сочувствовали ему, но я не понимала, как можно так сходить с ума из-за вещи? И мне казалось, что и Мар-Влада растерянна. Она легко расставалась с вещами. Она летом продала свое новое зимнее пальто, когда подвернулась путевка на Енисей. И смеялась, что ее старое пальто имеет такой вид, что скоро ей подадут копеечку…

Я ушла около десяти вечера — без новостей. А когда забежала утром (у нас первыми были два пустых урока — болела Икона), комната клубилась в синем дыме, а Кеша монотонно бубнил:

— Это кто-то из своих, из соседей, кто видел, как я приезжаю сюда…

— Перестань… — Голос Мар-Влады был совершенно бесцветный: он ее заел своими переживаниями.

— А если это твой рыжий Мишка?..

— Да я ему ключи от комнаты оставляю, чтоб от отчима пересидел.

— Что у тебя тут взять!

Кеша ужасно оброс за ночь и походил на уголовника из кинофильмов.

— Сходи к нему!

— Да ты что?! Как я могу оскорбить парня?

— Тогда я…

— Посмей только!

— Главное, я воду спустил, понимаешь… Конечно, угнал свой, кто мог воду близко достать… Нет, схожу к Мишке, чует сердце…

— Что за истерика! Ты же мужчина…

Но Кеша был в таком состоянии, что не слышал ее. Он еще несколько минут пошатался по комнате, потом сорвался с места и выскочил, хлопнув дверью. Мар-Влада не смотрела на меня: ей было стыдно, ей явно хотелось, чтобы я исчезла. Но я не могла, никак не могла, не узнав всего до конца.

Вернулся Кеша довольно быстро и очень торжествующий.

— Ну, кто прав? Мишка сегодня не ночевал дома, исчез с вечера…

Мар-Влада молча стала собирать сумку.

— Ты куда? — спросил он с удивлением.

— В школу. Как это ни странно, у меня уроки.

— Как, разве ты не пойдешь со мной в ГАИ?

— Меня от работы никто не освобождал. И я никогда не поверю, что это Мишка. У своих такой парень нитки не возьмет…

— Идеалистка! — сказал Кеша таким тоном, точно выругался.

Она ничего не ответила, и мы вместе пошли в школу. Вместе из школы пришли потом к ней. Она чувствовала, что мне не хочется домой… Я даже стала у Мар-Влады делать уроки. А потом появился Кеша и сообщил, что машина найдена, что угнал ее Мишка Поляков и что Мар-Владу приглашают в милицию.

Они пошли в милицию, и я с ними. Кеша уже перестал меня замечать, считая, наверное, бесплатным приложением. Он рассказал, что машину заметил милиционер на мотоцикле; погнался, свистел, но машина не сбавляла скорости, пришлось даже стрелять в скаты. За рулем оказался Мишка, с ним были еще двое, а в машине нашли мешки и топор.

В милиции мы прошли к следователю, допрашивавшему Мишку. Следователь выглядел не старше Мишки, точно еще ни разу не брился, и форма казалась с чужого, взрослого плеча.

— Ваш? — спросил он Мар-Владу.

— Мой, — хотя она не была нашим классным руководителем.

— Он говорит, что случайно увидел в городе пустую машину с открытой дверцей, влез от любопытства, потом позвал дружков покататься…

Мишкины глаза бегали, юлили, щурились, точно он на свет яркий смотрел.

— Вот врет, подонок! — с ненавистью сказал Кеша.

Мишка мельком посмотрел на него и опустил голову так, что длинные волосы накрыли лицо.

— Какую машину чуть не сгубил, подлец! — кипятился Кеша, и следователь попросил его подождать в коридоре: он понял, что при нем Мишка рта не откроет.