Хулио Кортасар - Некто Лукас [Авторский сборник]

Два-три раза он останавливался, чтобы отереть лицо, пот какой-то неестественный, он чувствует подобие страха, жуткую бесприютность посреди (или на окраине) густонаселенного города, второго во Франции, и опять — словно бы жаба плюхнулась промеж глаз, и он уже не знает, где находится (в Марселе, конечно, но где, и это где тоже ведь не то место, где он находится), все становится каким-то смешным и нелепым, а взаправдашним — лишь полдень, и встречная женщина говорит: а, вам супермаркет, так вот и идите, потом свернете направо, окажетесь на бульваре, прямо напротив будет Ле Корбюзье [176] Ле Корбюзье , Шарль Эдуар (наст. фам. — Жаннере; 1887—1965) — французский архитектор. В рассказе упоминается жилой массив, построенный в Марселе по его проекту в 1948—1952 годах. Ле Корбюзье — автор книги «Лучезарный город» , вышедшей в 1935 году. Один из проектов Ле Корбюзье — план Буэнос-Айреса (осуществлен не был). , а рядом супермаркет, а как же, ночные рубашки там есть, это точно, моя оттуда, не за что, так что запомните, сперва прямо, а после свернете.

Сандалии на ногах Лукаса словно огненные, штаны измяты, не говоря уже о трусах, которые словно под кожу ушли, сперва прямо, потом свернуть, и вдруг Cité Radieuse [177] Лучезарный город ( франц. ). , а потом еще раз, и Лукас видит бульвар с деревьями и через дорогу — знаменитое здание Ле Корбюзье, которое он посетил двадцать лет тому назад, путешествуя по югу, но тогда за блистательным зданием не было никакого супермаркета, а за плечами Лукаса — этих двадцати лет. Но это и не важно, ибо блистательное здание так же обшарпано и малоблистательно, как в тот раз, когда он увидел его впервые. И совсем не важно, что он тащится сейчас под брюхом этого огромного животного из бетона, приближаясь к ночным рубашкам и полотенцам. И все же это происходит именно здесь — именно в этом месте, единственно знакомом Лукасу на марсельских окраинах, куда он неведомым образом попал, словно парашютист, выброшенный в два часа ночи на незнакомую территорию, на больницу-лабиринт, и вынужденный блуждать и блуждать, придерживаясь инструкций и безлюдных улиц, одинокий пешеход среди автомобилей, похожих на бесстрастные болиды, и здесь, под брюхом и бетонными лапами того, что ему только и знакомо и что он может узнать среди незнакомого, — именно здесь жаба взаправду плюхается ему на лицо, и вот головокружение, внезапная нереальность, и другая, незамечаемая, потаенная реальность на миг разверзается, как трещина в магме, которая повсюду вокруг него, — Лукас таращится, страдает, дрожит, принюхивается к правде — боже, заблудиться, обливаться потом, вдали от основ и опор, от знакомого и родного, от дома на холмах, от хлама в закромах, от милой рутины, более того, вдали от Сандры, которая где-то близко, но где — снова надо расспрашивать как вернуться, и он никогда не найдет такси в этом вражьем районе, да и Сандра — не Сандра, а горестная зверушка на больничной койке, да-да, вот что такое Сандра, весь этот пот и эта скорбь — это и есть Сандра, которая маячит где-то неподалеку от его сомнений и рвоты, от последней реальности, вот уж чепуха — заблудиться с больной Сандрой в Марселе, вместо того чтобы быть счастливым с Сандрой в доме на холмах!..

Конечно, эта реальность продержится недолго, конечно, Лукас и Сандра выберутся из больницы, и Лукас забудет тот миг, когда он, одинокий и потерянный, постиг, что нелепо быть не одиноким и не потерянным, и все же, и все же... И вот он лениво (почувствовал себя лучше) начинает посмеиваться над этим ребячеством и вспоминает рассказ, прочитанный чуть ли не столетие назад, о фальшивом оркестре [178] ...о фальшивом оркестре... — Возможно, намек на рассказ самого Кортасара «Оркестр» — из сборника «Конец игры». в одном из кинотеатров Буэнос-Айреса. Есть что-то общее между типом, который выдумал этот рассказ, и им — неведомо что, но есть, во всяком случае, Лукас пожимает плечами (он и впрямь делает это) и в конце концов находит ночную рубашку и туфли, жаль, правда, что нет удобных сандалий для него — потребность необычная и даже вызывающая для города в самый что ни на есть полдень.

Бесконечен список, как бесконечна клавиатура, — все эти белые и черные клавиши из слоновой кости или черного дерева, содружество тонов и полутонов, педали-форте и педали-пьяно. Точь-в-точь котенок на клавишах [179] Точь-в-точь котенок на клавишах... — «Котенок на клавишах» — получивший широкую известность фокстрот, созданный в 1921 году американским пианистом и композитором Зезом Конфри (1895—1971). , банальное наслаждение тридцатых годов, немного памяти на авось — и вот уже музыка бьет фонтаном оттуда и отсюда, — позабытые позавчера и свежайшие звуки нынешнего утра (и все это настолько реально: Лукас корпит над рукописью, а некий пианист ублажает его с пластинки, которая скрипит и булькает, словно ей стоит невиданных усилий преодоление сорока годов, прыжок в несуществующую для нее атмосферу из того дня, когда записывался «Blues in Thirds» [180] «Блюз в терциях» ( англ. ) — пластинка (1965) американского джазового пианиста Эрла Хайнса (1903—1983); упоминается также и в рассказе «Жаркие ветры» из сборника «Тот, кто бродит вокруг». ).

Бесконечен список — Джелли Ролл Мортон и Вильгельм Бакхауз, Моник Хаас и Артур Рубинштейн, Бэд Пауэлл и Дину Липати. Дерзновенные руки Александра Браиловского, маленькие ручки Клары Хэскил, неповторимая манера слушать самое себя Маргариты Фернандес, блистательная напористость Фредерика Гульды в буэнос-айресских обстоятельствах сороковых годов, Вальтер Гёзекинг, Джордж Арванитас, неоцененный пианист одного из баров Кампалы дон Себастьян Пьяна и его милонги, Маурицио Роллини и Мариан Мак-Партлэнд, помимо прочих непростительно забытых имен и поводов для завершения списка, Шнабель, Ингрид Хёблер, ночи Соломона, бар Ронни Скотта в Лондоне, где кто-то, возвращаясь к пианино, в тесноте проливает из кружки пиво на волосы жены Лукаса, и этот кто-то Телониус — Телониус Сфер Монк.

В час смерти, если только достанет времени и ясности ума, Лукас попросит поставить две вещи: последний квинтет Моцарта и соло на фортепьяно на тему «I ain't got nobody» [181] «Я никого не трогаю» ( англ. ) — популярная джазовая композиция; в частности, ее исполняли такие пианисты, как Арт Тэйтум и Фэтс Уэллер (возможно, Кортасар имеет в виду последнего). . А если почувствует, что времени в обрез, то одно только соло на пьяно. Бесконечен список, но он уже выбрал свое: из глуби времен Эрл Хайнс придет побыть с ним, быть с ним.

Весь мир знает, что земля удалена от разных светил на то или иное количество световых лет. Однако лишь немногие знают (на самом деле только я), что Маргариту отделяет от меня внушительное количество лет улитковых. .