Елена Анопова - Блудная дочь возвращается

А зимой шёл нескончаемый подготовительный период - то искали актёра на роль Пушкина, то не были готовы со сценарием, то возникали проблемы с декорациями… А мне была выгодна постоянная пролонгация - так назывался перенос сроков съёмок, - дававшая мне большое поле свободы. Я ездила в разные ателье и мастерские, разбросанные по всей Москве, по базам и фабрикам за тканями и амуницией. Проконтролировать мой маршрут было невозможно, да и никто этим не занимался, чем я, естественно, пользовалась. Могла освободить себе любое время, а то и целый день, что меня очень устраивало. Андрей Дроздов к тому времени готовился бросить свою работу, о которой, благодаря его загадочным высказываниям, я тогда ничего не знала. Но он мог назначать встречи в рабочее время - посетить знакомого художника, пойти на выставки и т.п. - а я всегда готова была принять в них участие.

В то время я много читала и всё так же усердно искала хоть какие-нибудь источники эзотерических знаний. Рылась в букинистических магазинах, в библиотеках знакомых. Но мои поиски приносили очень скудные плоды. Самой утешительной из моих находок была книжка «Писание древних христиан», написанная переводчиком и историком Свенцицкой. Эта книжка содержала в себе кроме исторических сведений отрывки из апокрифических Евангелий*, написанных якобы апостолами Христа. Ввиду того, что эти материалы были найдены только в 1947 году (кстати, год моего рождения!), они не имели грубых исправлений переводчиков и переписчиков. Эти отрывки заставили меня пуститься на поиски полных текстов апокрифов, которые стали в дальнейшем для меня источником знания и вдохновения. Ещё одним замечательным источником знаний о религиях и учениях стал для меня «Справочник атеиста»! Как это ни смешно, но там, сквозь призму марксистско-ленинской идеологии, хоть и в критической форме, но присутствовали такие понятия, как «астрология» и «метафизика».

Узнать что-либо об астрологии вообще не было никакой возможности, а так хотелось! За неимением соответствующих учебников я сама делала примитивные астрологические выкладки. Для этого мной был приобретён Школьный календарь по астрономии. Я даже не знала, как рисовать гороскоп и обозначать на нём планеты - просто изображала волну, которую делили на двенадцать частей, а на ней расставляла кружочки с заглавными буквами. Но это не мешало мне с увлечением практиковаться в предсказаниях себе и своим подругам. Я просто по наитию наделяла планеты соответствующим влиянием, как потом оказалось, послышанию.

Помню, мы собрались у Женьки на вечеринку, в конце которой часть из гостей решила отправиться за город на её дачу. Я перед этим делала астрологическую выкладку, на которую наложила Женькино Солнце на день рождения. Что-то мне подсказало, что для неё эти дни очень неудачны. Из этого я заключила, что ей не стоит ехать на дачу, так как могут быть неприятности, о чём не замедлила ей сообщить. Гости благоразумно решили отложить поездку на следующий день и остались ночевать в Москве. Было уже довольно поздно, и я собиралась домой, когда Женьке вдруг стало плохо. Видимо, у неё был песок в почках и он стал выходить. Сильные боли скрутили её так, что стало плохо с сердцем. Я вспомнила уроки лечения энергией с помощью воздействия на определённые точки тела, в данном случае мизинец. В общем, Женьку откачала. По её словам, она точно знала, что, пока я держу её за руку, она не умрёт. Придя в себя, она в не преминула заметить, что неизвестно, чем бы всё кончилось, не послушайся она моих предостережений и окажись на даче за сто километров от Москвы!

А я после того случая уверовала в могущество астрологии. Тут как раз представился случай вплотную заняться этой наукой. Кто-то сообщил, что некий астролог Левин собирает группу. Энтузиазм проявили только мы с Алиной Якуниной. Группа собиралась в маленькой квартире на Профсоюзной улице у одной одинокой старой девы, о которой Андрей Дроздов впоследствии скажет, что она похожа на швабру в очках. Имя её я уже не помню. Миша Левин напоминал мне мелкого Мефистофеля. Занятия его в основном содержали бесконечные рассуждения, после которых в голове почти ничего не оставалось, кроме тумана. Например, одно из занятий он почти всё время что-то толковал о богине Кали, но запомнилось только имя этого персонажа индийского эпоса.

Более всего меня заинтересовали его рассуждения о загадочном Учителе, который рано или поздно, но придёт к своему ученику. В моём воображении это было некое эфемерное существо, которое однажды предстанет передо мной, выйдя (почему-то) прямо с балкона! Из Мишиных слов выходило, что надо только очень хорошо его позвать. Как я ни приставала к Левину с расспросами, но вытянуть из него рецепт, как это сделать, так и не смогла. Единственное, что удалось выяснить, что своим учителем он считал далеко не астрального, а вполне физического болгарского проповедника Данова. А мне-то самой и невдомёк было, что у меня уже есть «Учитель» - мой прекрасный Фаюм!

Благодаря Левину я всё-таки получила некоторые сведения об астрологии - знаки, символы, понятие стихий и сам принцип построения гороскопа. К тому же приобрела ксерокопии «Эфемерид» - таблиц с расчётами небесного положения планет. Остальное пришлось «отслушивать» самой, опираясь на интуицию и помощь сверху. В дальнейшем гороскоп стал для меня пантаклем*, символом, через который открывался канал «прощупывания» объекта: человека, ситуации или эгрегора. На традиционные значения планет я никогда не опиралась - сначала потому, что не знала их, а потом потому, что в этом уже не было необходимости.

В конце января из «ссылки», как он сказал, вернулся Дроздов. Мы уже стали волноваться, пробуя искать его «на астрале».

Я видела только бесконечные снега и, наконец, вынесла свой вердикт: «Он заблудился!» В некотором смысле я была права. Как сказал Андрей по приезде: «Ну и послала же ты меня!» На наши расспросы отвечал очень скупо, единственно сообщив, что компания там была запойная, а на роль «восточной красавицы» пришлось взять мало привлекательную особу, да и то в прыщах, и то только потому, что она была татаркой. Я была несколько смущена: получалось, что это я всё напутала, а Андрею, несмотря ни на что, пришлось выполнять мой наказ.

После его возвращения что-то изменилось в наших отношениях. Они стали ближе и доверительней, но оставались чисто дружескими. В это время Андрей Дроздов сблизился с Андрюшей Кондрашиным, часто встречался с ним и всячески притягивал меня к этим встречам. Наверное, он присматривался к нашим отношениям, так как изначально Людмила представила нас как «пару», хотя никакой пары на самом деле не было. Мы втроём посещали какие-то мероприятия. Меня приглашали в дом к Нине Леонидовне на чай, где неожиданно оказывался и Дроздов. Но я не брала в голову, была совершенно далека от каких-либо приземлённых мыслей.