Филип Арда - Смертельный номер

— Сначала надо их найти, — проворчал детектив, но тут же воскликнул: — А вот и они!

Так оно и было. Впереди шел Гавкин, Эдди едва поспевал за ним, продираясь сквозь густые заросли кустарника ростом с них самих. Эдди нес мешок, и — судя по тому, с каким трудом он его волочил, — мистер Лаллигэг пришел к выводу, что в нем были украденные драгоценности.

— Не могли бы вы приземлиться перед ними? — спросил он у Вольфа Таблета.

— Боюсь, как бы мы не стукнулись о землю, но я попробую, — ответил знаменитый фотограф. Он стал колдовать над горелкой, подтянул какие-то канаты, и вскоре воздушный шар действительно пошел на снижение.

— Урааааа! — завопила вдруг Безумная Тетя Мод. — Мы летим, Малькольм! Летим!

Если посадку Даниэллы на розовый куст во дворе Беспросветного Тупика можно было признать удовлетворительной, то это приземление оказалось куда менее удачным. Из всех мест, на которые они могли опуститься, они выбрали (если можно так выразиться) самое неудачное — выступ скалы на склоне холма. Мало того, что корзина перевернулась вместе с находившимися в ней пассажирами. Беда была в том, что баллон, наполненный горячим воздухом, продолжал волочить ее по земле. Путешественники охали, ахали, фыркали, икали и визжали. Только попав в эту передрягу, они поняли, каково это — быть маленьким нежеланным котенком, которого вместе со всем выводком тащат в мешке из-под угля топить в речке.

Вольф Таблет вцепился в свою драгоценную камеру, чтобы уберечь ее от поломки. Безумная Тетя Мод прижала к груди Малькольма, а Безумный Дядя Джек прижал к груди ее. Детектив Лаллигэг и мистер Диккенс вцепились друг в друга, а миссис Диккенс — в край корзины.

Все они уже успели выбраться из корзины и встать на ноги, когда из-за кустов показался Гавкин. Похоже, он меньше всего ожидал увидеть здесь всю честную компанию. Разинув рот от изумления, преступник застыл на месте.

— Сдавайтесь, Брант, сопротивление бесполезно, — объявил мистер Лаллигэг. — Ведь вы как-никак вор-джентльмен, а не какой-нибудь грабитель с большой дороги. Мы полны решимости вас задержать, и, чтобы унести отсюда ноги, вам придется застрелить всех нас одного за другим.

Гавкин смерил его оценивающим взглядом.

— Вот мы и встретились снова, Лаллигэг, — сказал он (потому что, насколько я могу судить, гении преступного мира всегда говорят нечто подобное, когда встречаются лицом к лицу с детективом, который преследовал их по пятам). — Я не собираюсь сдаваться. Уж не думаете ли вы, что я подниму руки вверх, чтобы до конца дней гнить в тюремной камере? И я не отдам вам сокровища, ради которых претерпел столько мук!

Он был зол, как изголодавшийся пес, и преисполнен решимости.

— А почему на вас одежда моего сына? — спросил у Гавкина выступивший вперед мистер Диккенс.

Лаллигэг вытянул руку и попытался удержать его за плечо. Но отец Эдди, у которого все еще не восстановился слух после взрыва газа, не имел ни малейшего понятия, кто находится перед ним и что вообще происходит.

Гавкин нащупал револьвер в кармане брюк (да, конечно, это были штаны Эдди) и взвел курок.

— У меня есть к вам предложение, очень простое, — сказал он.

Эдди трудно было поверить, что это тот самый человек, который совсем недавно скулил, как маленький щенок, и облизывал уши Костолому и Гробсу. Неужели облизывание ушей было частью коварного замысла Гавкина (точнее, Бранта) и он отдавал таким образом приказы своим подельникам?

— Я отпускаю мальчишку целым и невредимым, а вы взамен даете мне уйти с драгоценностями, — сказал Гавкин. — Однако, если вы будете меня преследовать, я начну стрелять. По-моему, это более чем справедливо.

Лаллигэг стал обдумывать предложение Гавкина (или притворился, что стал его обдумывать), но в эту самую минуту на сцене появились два новых лица.

— Для начала вам придется кое-что объяснить, — проговорил голос с вершины ближайшего холма. (Или это был пригорок? У меня всегда были трудности с употреблением этих слов.) Все повернулись, чтобы посмотреть, кто пришел.

— А, это наш торговец скобяными изделиями! — воскликнул Безумный Дядя Джек.

— Здравствуйте, мистер Коллинз, — махнула ему рукой Безумная Тетя Мод. — Кстати, я пораскинула мозгами и вспомнила, что вы мне нравитесь!

По правде говоря, это был не мистер Коллинз, а Великий Дзуккини. Он прискакал на «позаимствованной» лошади без седла; за его спиной сидела прекрасная Даниэлла, чьи нижние юбки развевались на ветру.

— Как украденные вами драгоценности оказались в моих мешках? — потребовал ответа Дзуккини.

— Даниэлла! — воскликнул Эдди, роняя мешок. — Ты пришла мне помочь!

— Это была идея Гарольда, — отозвалась она. — Он не захотел оставлять тебя с такими, как он, — кивнула она на грабителя-миллиардера Гавкина, или Артура Бранта (если вам так больше нравится).

Гавкин выпрямился во весь свой — очень маленький — рост и посмотрел на эскаполога, продолжая крепко сжимать в кармане револьвер. На его лице отразилось чувство гордости.

— Меня судили, дали срок и посадили в тюрьму, но за это время не нашли ни единой из украденных мной драгоценностей. Они обыскали мой городской дом, загородное поместье и перерыли половину деревни Гавкино, но остались с носом. (Он не имел в виду, что лица, которые занимались розыском, могли потерять носы; это всего лишь фигура речи, означающая, что кто-то не добился цели.) Они ничего не нашли, потому что я прихватил драгоценности с собой в тюрьму. Сами посудите, кому могло прийти в голову искать их там? Когда мы с Костоломом и Гробсом разработали план побега, я не мог допустить, чтобы меня схватили с драгоценностями. Поэтому, когда вы пришли в тюрьму и заказали для своего представления мешки для песка, я решил наполнить их своими сокровищами…

— Выходит, драгоценности «освободились» раньше вас! — воскликнул Эдди.

— Именно так…

— К чему все эти разговоры? — спросил мистер Диккенс, который видел открывающиеся и закрывающиеся рты, но не расслышал ни слова из того, что было сказано. — Осталось всего несколько страниц до конца последнего эпизода. Теперь нужны действия, а не слова!

Разумеется, никто не понял, что он имел в виду, но у всех зачесались руки — каждому захотелось что-нибудь сделать.

— Я должен сказать вам одну вещь, Брант, — обратился к преступнику Лаллигэг, опустив голову, как разъяренный бык, готовящийся растерзать тореро. — Мой револьвер не заряжен!

Гавкин достал из кармана револьвер, который ранее отнял у Лаллигэга, и — думаю, этот поступок должен быть поставлен ему в заслугу — выстрелил в воздух, а не в приближавшегося к нему детектива (а ведь он мог шарахнуть в него на тот случай, если детектив из агентства Пиклтона солгал и револьвер все-таки был заряжен).