Олег Суворов - Любовь Сутенера

— Что профессионального сутенера так же невозможно увидеть влюбленным, как профессионального гинеколога невозможно застать за просмотром свежего номера «Плейбоя»! — весело подхватил я. — Но здесь вы ошибаетесь — женщин я очень люблю. Более того, в далекой, сексуально озабоченной юности я искренне полагал, что именно в них-то и заключается смысл человеческой жизни.

— А теперь уже так не думаете?

— Нет, к сожалению.

— А в чем же тогда этот смысл?

— Стыдно признаться, но к своим тридцати семи годам я так этого и не понял!

— Ничего стыдного тут нет, — заверила меня очаровательная вдовушка, — поскольку я тоже этого не знаю. А давайте будем искать его вместе!

— Почему бы и нет?

— Вот и прекрасно. — С этими словами Елена взглянула на свои маленькие золотые часики и поднялась с места. — Однако мы с вами заболтались, а мне уже пора возвращаться в город. Не хотите составить компанию?

— Хочу, — совершенно искренне кивнул я, — поскольку я более чем уверен в том, что вы водите машину намного лучше нашей подруги Любаши.

— В таком случае я сейчас позвоню ей и предупрежу, что похищаю у нее гостя.

— Позвоните? — удивился я, видя, как она достает из кармана пуловера крошечный мобильник.

— Ну, конечно, — лукаво улыбнулась Елена. — Не будем же мы с вами искать наших друзей по всему дому, тем более что есть шанс застать их в весьма пикантном положении…

Всю дорогу она продолжала расспрашивать обо мне столь настойчиво, что я даже рассказал один из эпизодов собственной биографии, о котором не упоминал ранее. Это было еще давно, когда только начали возникать частные издательства и во всех переходах метро продавались тоненькие брошюрки с порнографическими рассказами, иллюстрированными эротическими фотографиями очень низкого качества. Назывались они соответственно — например, «Попка по имени Ольга» — и стоили порядка десяти рублей, при себестоимости не больше двух. Стиль подобных «произведений» был весьма специфическим: «Она пылко оседлала его упруго-выпуклый член и, уже не сдерживая себя, застонала от вожделения», — а потому их хорошо было дарить смеха ради одноименным девушкам, с которыми вы состояли в игривых отношениях.

Один мой приятель предложил на паях организовать свое издательство и заняться выпуском аналогичной литературы. Мы зарегистрировали свою фирму и начали весьма удачно — со сборника одного самодеятельного поэта, который, чтобы оплатить его издание, продал собственные «Жигули». Да, были тогда и такие сумасшедшие, которые продавали имущество не ради того, чтобы вложить все денежки в акции одной из многочисленных финансовых пирамид, а чтобы увидеть свое имя на обложке и вволю надышаться упоительным ароматом типографской краски! Из всех многочисленных поэтических опусов данного автора мне лично запомнилось только одно нелепое двустишие:

Однако с порнографией решили не связываться, поскольку моего приятеля осенила гениальная мысль — издать замечательное, хотя и давно забытое в России продолжение знаменитой книги Джерома К. Джерома «Трое в лодке, не считая собаки».

Обнаружился удивительный факт — в то время как эта повесть многократно переиздавалась в советские времена, ее непосредственное продолжение — «Трое на велосипедах» (в котором знаменитые друзья, но уже без всякой собаки катаются по Германии), четырежды переведенное в начале XX века, после 1917 года почему-то подверглось незаслуженной опале, хотя там были безумно смешные сцены, вроде той, когда Джордж, придя в немецкий магазин, пытается купить себе подушку, а вместо этого получает поцелуй одной из юных продавщиц. Потом оказалось, что он перепутал два схожих немецких слова — ein Kuss (поцелуй) ein Kissen (подушка).

Я лично пошел в библиотеку и сделал ксерокс этой книги, после чего мы запустили ее в производство и, предвкушая неплохие барыши, чуть было не почили на лаврах, позволив себе раньше времени сходить в дорогой кооперативный ресторан. А ведь рабочие арендованной ими типографии после акционирования оной совершенно обленились, пьянствуя целыми днями у старенького черно-белого телевизора. Чтобы хоть немного призвать их к порядку, немолодому бригадиру каждый раз приходилось громогласно объявлять:

«Включай рубильник, выключай мудильник!»

Последним словом обозначался как тот самый телевизор, так и обычный трехпрограммный радиоприемник. Рабочие нехотя подчинялись и, недовольно ворча, разбредались по своим местам. Естественно, качество производимой печатной продукции оставляло желать много лучшего (случался даже откровенный брак в виде напечатанного вверх ногами текста), однако мы не отчаивались, решив при первом же удобном случае найти себе типографию поприличнее.

Увы, но даже столь захудалое заведение в один далеко не прекрасный день посетили самые настоящие рэкетиры, вооруженные бейсбольными битами (ох, уж это влияние американских фильмов, «разрекламировавших» столь удобное оружие!) и ведомые наглым и горластым главарем, чем-то напоминавшим поэта — шестидесятника.

Ловко орудуя этими самыми битами, они загнали нисколько не сопротивлявшихся работяг в подсобное помещение, где те немедленно принялись «квасить», ничуть не беспокоясь о сохранности имущества собственной типографии. Оставив одного из своих громил караулить рабочих, остальные рэкетиры принялись упоенно крушить скромное оборудование.

Из трех учредителей фирмы в тот момент в помещении типографии находился только наш общий друг, который благодаря своему высшему экономическому образованию числился у нас главным бухгалтером. Быстро сориентировавшись в обстановке, он успел запереться в туалете, обеспечив тем самым сохранность собственной физиономии.

Чего нельзя сказать о ни в чем не повинном бригадире! Вволю покуражившись над типографскими станками, рэкетиры набили ему морду, после чего по очереди помочились на часть отпечатанного тиража и весело удалились. Примчавшись по звонку нашего друга, мы в ужасе схватились за головы. Убытки от погрома были сопоставимы со всей имевшейся на банковскому счету нашей фирмы наличностью, поэтому допечатывать тираж в другом месте было просто не на что! Моему другу даже пришлось взять пример с вышеупомянутого поэта и продать собственные «Жигули». После этого он проклял современный российский бизнес и сгинул где-то за границей, так что наши отношения прервались.

Рассказав всю эту историю Елене, я, в свою очередь, попытался хоть что-то узнать о ней. Но она со смехом заявила, что благодаря деньгам своего бывшего мужа так давно находится в положении домохозяйки, что почти забыла собственную специальность — в свое время Елена окончила филологический факультет МГУ.