Олег Суворов - Любовь Сутенера

— Нет, просто решила, что не буду сегодня пить, как бы вы меня ни уговаривали, — весело блестя глазами, откликнулась Любаша.

— Это еще почему?

— А вот не скажу!

— Решила начать здоровый образ жизни, — подмигнул мне Серафим. — Зато мы с тобой на обратном пути непременно выпьем. Ну что, поехали?

И мы покатили по Ленинградскому шоссе, осторожно лавируя в потоке машин. Любаша вела аккуратно и старательно, однако уверенности ей пока явно не хватало. Тем не менее, когда мы остановились на одном из светофоров, я счел нужным ее похвалить, а заодно и сделал комплимент:

— Между прочим, ты уже очень неплохо водишь. Да и выглядишь прекрасно — свежая, загорелая, словно бы только что с курорта. Богатство идет тебе явно на пользу.

— Спасибо, Сережа, — польщенно засмеялась она. — А кому оно идет во вред?

— Да, верно. А на работу чего больше не выходишь? — с улыбкой поинтересовался я. — Надоело уже или постоянного любовника завела?

— С последним ты угадал, — самодовольно усмехнулся Серафим, погладив свою спутницу по плечу.

— Небось господин астролог сначала составил тебе личный гороскоп, а потом заявил, что согласно этому гороскопу у вас полнейшая психологическая и сексуальная совместимость? — не унимался я.

— Да у нас и без всяких гороскопов совместимость, — весело отвечала Любаша.

— Завидую, если так.

— А как… — начала было она, но я сразу все понял и резко перебил:

— О Катюхе — ни слова! Иначе или вы мне день испортите, или я — вам.

— Ну ладно-ладно, если ты так настроен… А о Вике спросить можно?

— О, с нашей дорогой Викой все в порядке. — И я вкратце пересказал ей содержание ее электронного письма, умолчав только об истории с Кирьяновым.

— Зря она так поступила, — выслушав меня до конца, резюмировала Любаша, — а вот я наших русских мужиков ни на каких других не променяю. — И так озорно посмотрела в зеркало заднего обзора, что мы с Серафимом невольно заулыбались, обменявшись понимающими взглядами.

В дальнейшем мы болтали обо всяких пустяках вроде погоды, а когда уже выехали за город и стали приближаться к элитному дачному поселку, Любаша достала мобильник и позвонила своей домоправительнице, чтобы предупредить о скором приезде.

— У меня там уже все наготове — и лыжи, и лыжные костюмы, — закончив разговор, сообщила она. — Надеюсь, вы не начнете пьянствовать сразу по приезде, а сначала мы хоть немного покатаемся по лесу?

— Какое пьянство, о чем ты! — вразнобой и очень неискренне возмутились мы с Серафимом. — Сегодня день здоровья, так что никакого пьянства не будет!

— Хорошо бы, если так, однако я вам не верю.

— «Не верю!» — страшным голосом выкрикнул Станиславский. «Да кончил ты, котик, кончил», — успокоила великого режиссера лежавшая под ним актриса, — тут же сымпровизировал господин астролог.

Дом, как и следовало ожидать, оказался шикарным, кирпичным, трехэтажным, со всякими там башенками, балкончиками и огромным крыльцом «в русском стиле». Разумеется, огромный участок с непременным бассейном, фонтаном и теннисным кортом (сейчас все было засыпано снегом) ограждал высокий каменный забор с камерами слежения и автоматически открывающимися металлическими воротами. При виде всего этого роскошества особенно забавными кажутся призывы некоторых горе-политиков к «консолидации российского общества». Какая, на хрен, «консолидация», если одни живут на Рублевке, а другие — на «рублевки»!

Мы быстро переоделись, взяли в руки лыжи и, выйдя на улицу, направились в сторону леса. Однако наша прогулка не задалась с самого начала. Лыжный спорт является одним из самых тяжелых видов спорта, а потому он явно не пользовался успехом у обитателей поселка, предпочитавших кататься на снегоходах. Поэтому никакой хоть немного накатанной лыжни поблизости просто не оказалось, и мы, едва сойдя с дороги, тут же увязли в глубоком снегу.

До леса было не так далеко — метров двести, однако когда мы добрались до опушки, то все трое сильно запыхались. Особенно тяжело дышал Серафим, которому приходилось идти первым, прокладывая нам лыжню.

— Однако, друзья мои, — шумно выдохнул он, вытирая обильно струившийся пот со лба, — я чувствую, что сегодня явно не в форме. Давайте посоветуемся — есть ли нам смысл углубляться в лес, если там снегу еще больше, да еще придется продираться сквозь заросли?

— И что ты предлагаешь? — первой спросила заметно порозовевшая Любаша.

Ответить мой друг не успел, поскольку прямо перед нами разыгралась настоящая драма. Какой-то житель поселка — толстый вальяжный мужик в роскошном кашемировом пальто — остановил свой черный джип прямо на дороге, чтобы выгулять рыжую борзую собаку. Пока он, покуривая, стоял возле машины, собака радостно бросилась в поле — и надо же так было случиться, что именно в этот момент откуда-то из леса выскочил маленький серый зайчик. В борзой мгновенно вспыхнул охотничий инстинкт, и она с громким лаем устремилась в погоню за зайчишкой.

Снег, как я уже упоминал, был весьма глубок, поэтому заяц быстро увяз в нем по самые уши, зато борзая мчалась стремительными сильными прыжками, то ныряя, то выныривая, развевая уши и вздымая вокруг себя снежную пыль. Результат этой недолгой погони, за которой мы наблюдали, затаив дыхание, был предрешен. Через минуту собака настигла зайца и схватила его зубами.

— Назад, Тибо, назад! — бросив сигарету, заорал хозяин — после чего борзая выскочила из образовавшейся ямы и понеслась обратно. Владелец джипа заранее открыл перед ней дверцу. Борзая притормозила, проворно отряхнулась от снега и вскочила в машину, которая тут же уехала.

— Пойдемте посмотрим, что стало с бедным зайчиком, — немедленно заволновалась Любаша, — может, ему еще можно как-то помочь?

Мы двинулись обратно, но, увы, несчастному обитателю леса, так не вовремя вышедшему на прогулку, не смогла бы помочь даже реанимация — он был задушен намертво.

Пока Любаша охала и вздыхала, Серафим встал в позу и произнес немало изумившую меня речь. Зная цинизм и остроумие своего друга, я ожидал услышать от него как минимум два предложения — захватить пусть даже не нашу добычу с собой, чтобы приготовить ее на обед, или же добраться до ближайшей железнодорожной станции и там, смеха ради, попытаться продать зайца местным жителям.

Вместо этого «господин астролог» произнес гневную «надгробную» речь, суть которой сводилась к тому, что, в то время как «бедный зайчик впервые вышел на прогулку без своей мамы», тупые и злобные владельцы джипов и борзых ради минутной потехи оборвали его юную жизнь в самом расцвете!

— Так что теперь? — не выдержав его мнимоторжественного пафоса и пряча улыбку, спросил я. — Может, мы похороним эту очередную жертву «новых русских» и пойдем справлять по ней тризну?