Уолтер Тевис - Ход королевы

За последний год она несколько раз оказывалась в таком состоянии, когда голова кружилась от страха, почти ужаса перед бесконечными возможностями шахмат.

Около полуночи миссис Уитли отложила книгу и тихонько улеглась спать, а Бет еще несколько часов сидела в зеленом кресле, не слыша тихого похрапывания приемной матери, не замечая странного, чужого запаха мексиканского отеля, донимавшего ее днем, и чувствуя себя так, будто она вот-вот сорвется в пропасть, будто смотрит не на доску, купленную в универмаге «Пёрселл» в Кентукки, а в бездну и удерживается на краю лишь благодаря странному дару, необъяснимым умственным способностям, которые дают ей приобщиться к этой изысканной и смертоносной игре. Доска усеяна опасными ловушками. Нужно всегда быть начеку.

Спать Бет легла в пятом часу утра, и ей снилось, что она тонет.

Людей в бальном зале отеля собралось немного. Бет узнала Маренко, одетого на этот раз в костюм с галстуком. Он помахал ей рукой, когда она вошла, и девушка заставила себя улыбнуться в ответ. Она нервничала, сама это осознавала и не представляла, как себя перебороть.

В семь утра ей пришлось долго простоять под душем, чтобы избавиться от напряжения во всем теле, сковавшего ее, как только она проснулась. Но все равно не удалось. Она с трудом проглотила кофе в полупустой кофейне, потом ополоснула лицо холодной водой в туалете, стараясь взять себя в руки. Теперь она опять шла в женскую уборную, уже по красному ковру бального зала отеля. Умылась еще раз, тщательно вытерлась бумажными полотенцами и причесалась перед большим зеркалом. Собственные движения казались ей механическими, а тело – до невозможности хрупким. Дорогая блузка и юбка сидели плохо. Страх ощущался остро, как зубная боль.

Вернувшись в танцевальный зал, Бет сразу увидела Боргова – он беседовал, солидный и невозмутимый, с двумя незнакомыми ей мужчинами. Все трое были в черных костюмах, стояли близко друг к другу, переговаривались тихо и доверительно. Бет опустила глаза и прошла мимо них в маленькое помещение с топовыми досками. Там собрались какие-то люди с фотоаппаратами. Репортеры. Бет села за доску номер один на стороне черных, уставилась на пешки и фигуры, а в следующую секунду услышала голос главного арбитра: «Игра начнется через три минуты», – и вскинула глаза.

К ней шел Боргов. Костюм сидел на нем великолепно, штанины идеальными складками лежали на черных, начищенных до блеска туфлях. Бет снова посмотрела на доску, чувствуя себя неуместной, неуклюжей, растерянной. Боргов опустился на стул. Словно издалека донесся голос главного арбитра: «Вы можете запустить часы соперника». Бет нажала на кнопку над своим циферблатом и подняла взгляд. Боргов никуда не делся – сидел напротив, в черном костюме, солидный, основательный, и пристально смотрел на фигуры. Она словно во сне увидела, как он протягивает руку с короткими толстыми пальцами, берет королевскую пешку и ставит ее на четвертую горизонталь. Пешка на четвертое поле короля.

На этот ход – самое распространенное шахматное начало белых – Бет всегда отвечала сицилианской защитой. Но сейчас колебалась. В каком-то журнале Боргова назвали «мастером сицилианской». Она сделала ход почти импульсивно – тоже пешкой на четвертое поле короля, – в надежде, что для них обоих это будет небанальное положение и Боргов таким образом лишится превосходства в знаниях. Он пошел королевским конем на третье поле слона, она – ферзевым конем на третье поле слона, защищая пешку. А Боргов вдруг без малейших колебаний сыграл слоном на пятое поле коня, и у нее упало сердце – это была защита Руи Лопеса. Бет разыгрывала ее довольно часто, но сейчас испугалась: этот дебют был таким же сложным и тщательно просчитанным, как сицилианская защита, и он предполагал множество ходов, о которых она знала совсем мало, лишь то, что запомнила из книг.

Мелькнула вспышка фотоаппарата – репортер сделал снимок, – и Бет услышала сердитый шепот арбитра, который требовал не беспокоить игроков. Она выдвинула пешку на третье поле ладьи, угрожая белому слону, и Боргов отвел его на четвертое поле ладьи. Бет заставила себя сосредоточиться, развила второго коня, и Боргов сделал рокировку. Все ходы пока что были знакомы, привычны, но легче от этого не становилось. Сейчас ей нужно было решить, открытый вариант играть или закрытый. Она бросила взгляд на Боргова, снова устремила его на доску и сбила белую пешку своим конем – выбрала открытый вариант. Боргов пошел пешкой на четвертое поле ферзя – Бет знала, что так и будет, и ответила пешкой на четвертое поле ферзевого коня, потому что так надо было – это позволит ей подготовиться к тому, что Боргов выведет ладью. Люстра над головой светила слишком ярко. Тревога усиливалась – Бет казалось, что весь рисунок игры предопределен, как будто ее вовлекли в хореографическую постановку, где фигуры делают ложные па, где за каждой угрозой следует ответная угроза и заранее известно, кто должен проиграть, как в завершенных партиях, записи которых читаешь в книгах, заведомо зная результат, и прокручиваешь их в голове только для того, чтобы выяснить, как к этому результату пришли.

Она тряхнула головой, отгоняя лишние мысли. Партия пока что далеко не продвинулась – оба соперника делали общеизвестные, лишенные силы ходы, и единственным преимуществом белых оставалось их традиционное право первого хода. Возможно, когда электронно-вычислительные машины научатся играть в шахматы и станут сражаться между собой на турнирах, белые всегда будут побеждать из-за этого самого права первого хода. Как в крестиках-ноликах. Но в их с Борговым партии все по-другому. Она, Бет, не умеет играть как идеальная машина.

Слон Боргова отступил на третье поле коня. Она пошла пешкой на четвертое поле ферзя – Боргов сбил ее пешку, и она вывела слона на третье поле короля. Эту схему Бет помнила из книги «Современные шахматные дебюты», которую давным-давно читала в «Метуэне» и воспроизводила потом партии в своем воображении на уроках. Но игра уже вступала в открытую фазу, сулившую неожиданные повороты. Бет взглянула на гладкое, бесстрастное лицо Боргова и увидела, как он поднимает своего ферзя и опускает его прямо перед королем, на второе поле. Она недоуменно моргнула. Что он делает? Охотится за ее конем на пятом поле короля? Боргов легко мог связать защищающую коня пешку своей ладьей. Ход казался подозрительным. Бет почувствовала знакомое напряжение в животе, и у нее слегка закружилась голова.

Она скрестила руки на груди и принялась изучать положение на доске. Боковым зрением она видела молодого человека из команды организоторов у панели с изображением доски, на которой воспроизводились ходы их партии. Он только что поставил на второе поле короля большого белого ферзя. Она окинула взглядом помещение. Десяток человек следили за их игрой. Бет снова обратила взгляд на доску перед собой. Нужно было избавиться от его слона. Ход конем на четвертое поле ладьи выглядел вполне годным для этой цели. Можно было бы еще пойти конем на четвертое поле слона или слоном на второе поле короля, но такие варианты показались ей слишком сложными. Она некоторое время изучала эти возможности и отмела идею. Бет не доверяла самой себе в игре с Борговым и затевать слишком хитрые маневры считала опасным. У коня на вертикали ладьи в два раза уменьшается радиус действия, но она все-таки сделала этот ход. Необходимо было избавиться от белого слона. Этот белый слон не сулил ничего хорошего.