Уильям Берроуз - Голый завтрак [litres]

«Руководство» умножает уровни восприятия, открывая дверь в конце длинного коридора… Двери, которые открываются только в Тишине… « Голый завтрак» требует от читателя тишины. В противном случае читатель попросту нащупывает собственный пульс…

Роберт Кристи был знаком с телефонистками Справочной службы… Убивал старых пизд… лобковые волосы хранил в своем медальоне… а вы бы?

Роберта Кристи, задушившего множество женщин – звучит как чудесная групповуха, – повесили в 1953 году.

Джек Потрошитель, Педант 1890-х годов, прекрасно владевший холодным оружием и так и не пойманный с поличным… написал письмо в Прессу:

«В следующий раз я пришлю вам ухо – так, забавы ради… А вы бы?»

– Ах, осторожней же! Опять та же история! – вскричал старый гомик, когда порвалась его перетяжка и яйца раскатились по полу… – Хватай же их, Джеймс, никчемный старый говнюк! Старые хозяйские яйца катятся в угольный бункер, а он знай себе стоит столбом!

Очковтиратели ставят на уши весь вокзал и втирают очки кассиршам, подсовывая им «куклу».

На этом дилаудиде я просто прогорю (дилаудид – убойной силы обезвоженный морфий).

Шериф в черном жилете печатает распоряжение о приведении в исполнение смертного приговора:

– Надо бы узаконить казни и разгрузить отдел наркотиков…

Нарушение Закона о здравоохранении 334… Достижение оргазма обманным путем…

Джонни на четвереньках, а Мэри сосет у него, проводя пальцами вниз по ягодицам и слегка касаясь дальней части поля для игры яйцами…

Через сломанный стул и прочь, в окно инструментального склада, побелка облупилась от холодного весеннего ветра на известняковом утесе за рекой… в зеленовато-голубом небе застыла струйка лунного дыма… прочь, по длинной линии спермы на пыльном полу…

Мотель… Мотель… Мотель… расколотая неоновая арабеска… одиночество жалобно стонет по всему континенту, как туманные горны над неподвижной масляной водой приливных рек…

Настырный тип, сморщенный, как кожура выжатого насухо лимона, лижет жопу, отрезает ножом кусочек гашиша для кальяна – буль-буль – вот каким раньше был я…

– Реку обслуживают, сэр.

Фонтан наполняется опавшими листьями, а герань зарастает мятой, вытрясай монеты из торговых автоматов, которые стоят на лужайке…

Стареющий повеса надевает свой непромокаемый плащ, сохранившийся с двадцатых годов, и запихивает вопящую жену в мусородробилку… Струя крови, смешанной с волосами и дерьмом, выводит на стене «1963»… «Да, сэр, да, мальчики, в шестьдесят третьем и вправду дерьма не оберешься», – сказал надоедливый старый пророк – может стоять над душой, пока вы не пошлете его во всех пространственно-временных направлениях…

– Да, вспомнил, это было как раз за два года до того, как в боливийской уборной появился штамм человеческого афтоза, потом он выбрался на волю через посредство шиншиллового пальто и уладил дело о подоходном налоге в Канзас-Сити… А та лесбиянка, что претендовала на непорочное зачатие, родила через пупок шестиунцевую паукообразную обезьяну… Говорят, в этом деле замешан один лепила, ему просто житья не было от обезьяны…

Я, Уильям Сьюард, капитан здешней перепившей и обкурившейся подземки, уничтожу ротеноном лохнесское чудовище и заковбою белого кита. Я доведу до состояния бессознательного повиновения Сатану и очищу души второразрядных демонов. Я изгоню кандиру из ваших плавательных бассейнов. Я издам буллу о Контроле за Непорочной Рождаемостью…

– Чем чаще происходит какое-нибудь событие, тем удивительней оно становится, – сказал претенциозный молодой скандинав на трапеции, изучая свое масонское домашнее задание.

– Евреи не верят в Христа, Клем… Они только и хотят, что отдудонить молодую христианку…

На стенах сральников всех стран ликуют юные ангелы.

«Приходи и дрочи…» – 1929.

«Хромой толкает дерьмо с молочным сахаром…» – Новичок с понятием, 1952.

(Опустившийся тенор, затянутый в корсет, поет «Дэнни Дивер» в бабском наряде…)

В этом славном округе не жеребятся мулы, да и в зольниках тихо – не притаились там мертвецы… Нарушение Закона о здравоохранении 334.

Так где же статуи и доля в процентах? Кто может сказать? Я не владею Словом… Отчий дом в моей резиновой спринцовке… Царь вырвался на волю с огнеметом, а цареубийца, замученный в изображении тысяч бродяг, катится по наклонной в районе притонов, чтобы посрать на известняковой площадке для игры в мяч.

Молодой Диллинджер быстро вышел из дома и ни разу не оглянулся…

– Никогда не оглядывайся, малыш, а не то превратишься в соляной лизунец для какой-нибудь старой коровы.

Полицейская пуля в переулке… Сломанные крылья Икара, вопли горящего мальчика, вдыхаемые старым джанки… глаза пустые, как бескрайняя равнина… (в сухом воздухе издают хриплый звук крылья грифов).

Краб, престарелый Декан специалистов по карманам пьянчуг, надевает костюм-панцирь и крадется на свой ночной промысел… стальными клешнями выдергивает золотые зубы и коронки у всех бездомных лохов, спящих с открытым ртом… Если лох вскакивает и набрасывается на него, Краб пятится и щелкает клешнями, предлагая начать бой с неясным исходом на равнинах Куинса.

Юный Грабитель, отъебанный во время длительного тюремного заключения и выселенный с кладбища за неуплату, приходит, что-то тараторя, в педик-бар с просроченной закладной, чтобы заполучить местечко на задворках Палаточного Городка, где кастраты-коммивояжеры распевают гимн Ай-Би-Эм.

В его лесочке резвились мандавошки… всю ночь боролся с ангельским сухостоем, но утратил решимость, признал гомопоражение и отправился назад, в ржавую известняковую пещеру.

Зловещая Тяга эякулирует на соляные болота, где не растет ничего, даже мандрагора…

Теория вероятностей… Несколько юнцов… Единственный способ выжить…

– Привет, Денежки!

– Ты уверен, что здесь они есть?

– Конечно, уверен… Работаем вместе.

Ночной поезд в Чикаго… В коридоре встречаю девицу, вижу, что она торчит, и спрашиваю, где бы раздобыть еще.

– Входи, сынок.

Телка не так уж и молода, но скроена ладно…

– Может, сначала раскумаримся?

– Ну уж нет, тогда ты будешь не в той кондиции.

Три палки подряд… Просыпаюсь на ломках, дрожа на теплом весеннем ветру из окна, вода обжигает глаза, точно кислота…

Она вылезает из постели нагишом… Включает лампу «Кобра»… Готовит дозняк…

– Повернись… Вмажу тебя в задницу.

Она глубоко вонзает иглу, вынимает ее и массирует ягодицу…

Она слизывает с пальца каплю крови.

Он поворачивается на бок, в серой, липкой джанковой грязи тает сухостой.

В долине кокаина и невинности юноши с грустными глазами поют йодлем, призывая заблудившегося «Малыша Дэнни»…