Дафна Дю Морье - Путь к вершинам, или Джулиус [litres]

Он относился к ней, как к очередному коммерческому предприятию, еще одному кафе, которое только предстоит построить и довести до ума. Со временем она станет такой, какой он захочет. Он будет главным человеком в ее жизни, он укажет ей путь, а пока что забота о ней – обязанность Рейчел и нянек, ведь в столь раннем возрасте женское участие необходимо.

Да, Джулиусу нравилась его семейная жизнь и дом на Ханс-Кресент с белыми стенами и геранью в ярких горшках. Нравилось по-хозяйски войти в переднюю, где его встречает дворецкий Мун, готовый принять у него пальто и шляпу, а под лестницей в углу красуется нарядная голубая коляска; взглянуть на свежие письма, ожидающие его на серебряном подносе, перебрать их и, не поворачивая головы, спросить Муна:

– Миссис Леви в гостиной?

– Полагаю, она только что поднялась наверх. Я позвонил к ужину пять минут назад, сэр.

– Хорошо. Скажите на кухне, чтобы подали ужин через четверть часа, я приму ванну.

– Да, сэр.

Все его приказы тут же выполнялись, камердинер уже ждал его в гардеробной – на постели разложена чистая одежда, ванна наполняется горячей водой, в воздух поднимаются пар и аромат парфюмерной соли. Джулиус шел в спальню, где у туалетного столика сидела Рейчел в наброшенной на плечи шали или жакете – горничная причесывала ее, а сама она полировала ногти.

– Это ты, дорогой? – спросила она. – Ты поздновато, дела задержали?

– Да, – ответил он. – Вызывали в Холборн после шести – проблемы с новой иллюминацией. Надо будет менять. Я сказал Муну, чтобы ужин подали позже. Не против? Мы сегодня не ждем гостей.

– Нет, не против. Прими ванну, ты, должно быть, устал. У меня тоже был насыщенный день. С утра покупки, на ланч приходили маменька с бабушкой. Днем Соломаны давали огромный прием – толпа знакомых! Они ужинают у нас в четверг, и Голдинги тоже.

– Запланировала что-нибудь на субботу?

– Да, Гектор Штраус зовет в «Ричмонд». Целое событие. Никак не отвертеться. Леман [44] Лилли Леман (1848–1929) – немецкая оперная певица, колоратурное сопрано. будет петь. Хартман намекнул, что обратно хотел бы ехать с нами, если будет место.

– Вряд ли я успею освободиться к тому времени. Обедаю с Уорсингом. Он специально приедет из Манчестера, но там видно будет.

Джулиус полежал в горячей ванне, вытянувшись во весь рост и наблюдая за тем, как на поверхности воды собирается мыльная пена, потом вытерся досуха большим полотенцем. Свежесть белья приятно холодила разгоряченную кожу. И вот он тщательно одет и обут. По всему дому раздается гонг к ужину. Подают горячий суп из фазана. По правую руку стоит Мун с графином шерри. Два вкуса перемешиваются во рту, сливаются в один. Сидящая на своем обычном месте Рейчел чуть наклоняется вперед – в низком вырезе платья видна полная грудь, на длинной белоснежной шее поблескивает нить жемчуга. Рейчел слегка округлилась после родов; она вступила в пору зрелой женственности, во всем ее облике чувствовалась уверенность в себе. Треснувшее в камине полено выбросило алый язык пламени, который заплясал за тяжелыми шторами. В стекло громко стучал осенний дождь, кроме него, тишину в столовой нарушали только мерное прихлебывание супа да бой золотых часов на камине. Поглаживая тонкую ножку бокала, Джулиус смотрел, как свет от серебряного подсвечника играет на перстне с печаткой. Он закрыл глаза, чтобы уловить все ароматы, витающие в воздухе, вобрать их в себя поглубже, ощутить всем своим существом. Хартман был прав: стоит почувствовать вкус роскоши, и тебе уже не захочется возвращаться к тому, что было раньше, она просочится в само твое естество, нежно и ласково окутает негой.

Гладкая и теплая, как бархат, освежающе прохладная, как свежие простыни, белоснежно-холодная, как жемчуг Рейчел, она медленно, исподволь, с неизменной искусностью спутает тебя по рукам и ногам и набросит цепь тебе на шею.

С началом Англо-бурской войны Уолтер Дрейфус потерял остатки своего состояния. Все до последнего пенни. Он родился в Южной Африке, все его интересы и богатства были сосредоточены там, и вот теперь наступила окончательная и неотвратимая развязка. Оказавшись перед фактом банкротства, он сразу же отправился к зятю. Кто, как не муж дочери, ему поможет? Этот страшный удар в одночасье состарил Уолтера Дрейфуса на десять-пятнадцать лет. Ссутулившийся, тщедушный, он безостановочно блуждал взглядом по комнате, с трудом подбирал слова, то и дело бессмысленно всплескивал руками. У него никак не получалось перейти к сути дела – благородство, составлявшее часть его натуры, мешало ему просто попросить денег. Когда он смотрел на бледное, не выражающее никаких эмоций лицо Джулиуса, ему казалось, что он так и не узнал мужа Рейчел по-настоящему – тот остался для него незнакомцем, который теперь бесстрастно слушал его, барабаня пальцами по столу.

Когда просьба была наконец изложена, «незнакомец» поднялся со своего места и кратко и твердо ответил, что никому не помогает.

– Я отвечаю только за себя, – ответил он. – И не беру на себя обязательств. Чужие ошибки – не моя забота. Сожалею.

Джулиус встал и подошел к окну, давая понять, что разговор окончен и тема для него закрыта. Он закурил, постукивая пальцами по подоконнику и терпеливо ожидая, пока тесть придет в себя, а тот, схватившись за ручки кресла, невидящим взглядом смотрел на причудливый узор на ширме.

Наконец Уолтер Дрейфус поднялся и какое-то время стоял, пошатываясь на нетвердых ногах, словно лунатик, – потрясенный, изумленный.

– Прости меня, – сказал он, протягивая руку Джулиусу. – Было совершенно неправильно с моей стороны просить тебя.

Далее он сказал несколько приличествующих фраз о том, что уже поздний час и он задерживает Джулиуса. Нет, он не хочет, чтобы Джулиус велел Муну вызвать кеб, он сначала немного пройдется.

– Пожалуй, не буду тревожить Рейчел, – сказал он. – Поцелуй ее за меня перед сном. И извинись за мое молчание за ужином, скажи, что это от усталости.

Он медленно спустился с крыльца – на плечах кое-как наброшенный плащ, в руке шляпа – и шагнул в темноту. Джулиус поежился – ночь была холодная. Вернувшись в приятное тепло холла, он растер ладони. Напольные часы торжественно и умиротворяюще пробили одиннадцать. Джулиус поднялся наверх к жене и пылающему огню в очаге гостиной.

– Отец плоховато выглядел, – сказала Рейчел. – Я так за него беспокоюсь. Он правда потерял все деньги? От маменьки мне не удалось добиться ничего вразумительного. Он говорил с тобой об этом?

– Упоминал.

– Зря, конечно, он принимает все так близко к сердцу. Сейчас много кто из его друзей теряет деньги из-за этой войны. Он не один такой. К тому же он ведь знает, что ему просто надо прийти к нам…