Роки Каллен - До последнего вздоха

Первым отозвался Генри:

– Я готовлюсь поступать на медицинский.

– Ого, – сказала я. – Впечатляет.

Еще одна щенячья улыбка в ответ. Мне вдруг захотелось погладить его по коротко стриженной головке.

– Я хочу пойти на бизнес-факультет.

Ты сидел, вытянув под партой ноги. Тебе было семнадцать лет. Твой голос стал грубее, чем в детстве, но все же был до боли мне знаком, как шепот воспоминания. Я моргнула и посмотрела на тебя из-под завесы моей челки.

– Бизнес, – повторила я.

– Ага, бизнес, – подтвердил ты. Тебе было странно и неловко слышать недоверие в моем голосе.

Я снова моргнула.

– Не… художественный факультет?

Ты пожал плечами. Мне вдруг показалось, что меня предали. Выбор был нелогичным и откровенно глупым.

Ты же был мальчиком-повелителем мазков и цветов, художником, создающим картины, в которых мне хотелось остаться жить. Я вздохнула. Я тебя совсем не знала.

– Оригинально, – в конце концов сказала я.

Ты посмотрел на меня с притворной обидой. Я так давно не ловила на себе этот взгляд. Мне почудилось, что мое сердце разорвется и выпрыгнет на парту, устроив между нами кровавое месиво.

– Ох, понятно, дорогая Элли. Ты пытаешься смертельно меня ранить, нанеся удар по моей гордости. Увы, ты уже делала нечто подобное – но вот он я, все еще стою на ногах.

– Сидишь на стуле.

– Что?

– Ты сидишь.

Я попыталась не заострять внимание на том, как ты сказал «ты уже делала нечто подобное», и решила рассказать о своих планах.

– Я еще не знаю, чем хочу заниматься, но… – Я сделал паузу. Я никогда не произносила это вслух. Только лишь писала об этом в своих дневниках. Но в этом году, как ни крути, придется много говорить о будущем, и я решила начать: – Я хочу быть писателем.

– Писателем, – повторил за мной ты, но в отличие от моей реакции на твои планы на будущее в твоем голосе не было ноток разочарования.

Тем не менее мне хотелось забрать свои слова обратно. Спрятать свою мечту. Укрыть ее от осуждающих взглядов. Но было не похоже, чтобы ты осуждал меня. Казалось, ты пытался сложить вместе части пазла.

– Очень мило, – сказал Генри. – Типа журналиста?

Я отрицательно покачала головой и постучала ногой по линолеуму. Я была в своих исписанных кедах. На них уже почти не осталось свободного места.

– Нет, типа автором романов.

Генри собирался что-то сказать, но ты перебил его:

– О чем ты будешь писать?

Пишите о том, в чем вы хорошо разбираетесь . Такой совет я когда-то вычитала в книге, и меня тут же накрыло волной холода, неуверенности и растерянности.

– Я хочу писать о сломанных вещах, – тихо ответила я.

Ты вдруг посмотрел на меня очень серьезно. Твои брови поползли навстречу друг другу и вверх, напоминая двух гусениц, пытающихся взлететь с твоего лица.

В класс вошел мистер Джеймесон – десять тысяч ватт научного энтузиазма. По пути он постучал по скелету и чуть не врезался в учительский стол.

Наше внимание переключилось на него.

Ты сидел, покусывая губу, а потом наклонился ко мне и прошептал:

– Я хочу узнать больше о сломанных вещах, Элли.

Я не смотрела на тебя.

– Мои сумасшедшие ученые! Настало время…

Голос мистера Джеймесона громыхал над классом, генерируя даже большую мощность, чем его научный энтузиазм. Он словно вдохнул весь воздух, чтобы говорить, и ничего не оставил нам.

Я была ему благодарна за это. Я не хотела обсуждать с тобой сломанные вещи.

Я не хотела говорить тебе, что я была одной из них.

Август,

неделя пролетела быстро, и мы снова оказались на уроке химии. Хвала богам за расписание, согласно которому мне не приходилось сидеть с тобой рядом каждый день.

Я протиснулась позади твоего стула, чтобы сесть на свое место. Ты не подвинулся, даже не обернулся. Стул Генри был пустым. Я бросила учебник и тетрадку на парту и начала с сосредоточенным видом раскладывать свои вещи, чтобы мне не пришлось смотреть на тебя. Ты был слишком близко. Мне казалось, ты знаешь слишком много. Я открыла учебник и стала увлеченно его читать. То есть делать вид, что я его читаю. Я чувствовала, как ты шевелишься рядом со мной, едва заметно поворачиваешь голову. Я продолжала смотреть в книгу. Я не различала слов, все они сливались воедино под моим мечущимся взглядом.

– Элли… – позвал ты робко и тихо.

– Ш-ш-ш, я читаю.

– Элли…

Я резко и раздраженно повернула голову.

– Что? – Ты виновато посмотрел на меня своими широко раскрытыми глазами. Положил подбородок на учебник. – Эм, ты держишь книгу вверх ногами.

Я моргнула, потом украдкой посмотрела на текст. Он действительно был перевернут. Я захлопнула книгу и прижала ее к груди.

– Я… пробовала кое-что.

Что я несла? Вот что бывает, когда ты делаешь что-то глупое? Ты придумываешь этому еще более нелепое объяснение? Мне хотелось хлопнуть себя книгой по лбу, но и это бы тоже выглядело глупо.

– Я так и подумал.

Я посмотрела на тебя. Ты улыбался.

– Прекрати это.

– Что?

Ты не прекращал.

– Улыбаться. Ты выглядишь глупо.

– Говорит та, что читает книгу вверх ногами.

– Послушай, я…

– Тебе нужно избавляться от этой привычки, потому что сложно будет писать книги вверх ногами.

Я улыбнулась; все мое тело напряглось. Где Генри? Где мистер Джеймесон? Сейчас должен был быть их выход. Но они упустили свой шанс.

– Если я буду писать книги…

– Из тебя выйдет отличный писатель, Элли, – выпалил ты, словно уже несколько часов ждал удобного момента сказать это.

Я стучала ногой по полу, чтобы успокоить свои нервы.

– Почему ты так думаешь?

Ты секунду помолчал, а потом, глядя куда-то вдаль, сказал:

– Потому что когда-то давным-давно в лесу на окраине города ты выдумала для нас целый мир. И он был настоящим. И принадлежал нам. И был прекрасным. И писать ты будешь так же. В твоих историях выдуманное станет реальным.

Мои глаза стали стеклянными. Не потому, что в груди появилась знакомая боль, которая продолжала усиливаться. Не потому, что ты вытащил мою мечту на всеобщее обозрение, заявив о ней вслух. А потому, что долго обдумывал то, что собираешься сказать. И я это заметила.

Генри занял свое место рядом со мной. Вот-вот должен был прозвенеть звонок. И тут я услышала твой голос, тихий и глухой, звучавший так, словно ты давно ждал случая, чтобы произнести следующую фразу:

– К тому же ты прекрасно умеешь ломать.

Депрессия,

тебе нравилось рассказывать мне истории. Трагедии. Мою собственную трагедию. Я смотрела в зеркала и гадала, где же я потеряла частички себя. Когда я вглядывалась в свои глаза, они часто казались чужими. На ухо ты нашептывала мне возможные концовки этой истории. Окно. Веревка. Бритва. Таблетка. Всякий раз способ менялся. Но результат оставался прежним: меня больше не было.