Эрих Ремарк - Жизнь взаймы, или У неба любимчиков нет

Она пробудилась от спутанного, тягучего сна. В первое время вообще не понимала, что к чему, но через секунду ее пронзило болью – одним рывком она села в кровати, осмотрелась вокруг. Как она тут очутилась? Постепенно припомнила все – и страшный, смертный день, и следующий, бесцельное блуждание по курортному городку, потом предвечерье, чужое, залатанное лицо Клерфэ, голова чуть набок, его молитвенно сложенные и оттого будто совсем не знакомые руки, врач, прошедший в морг вместе с ней, – все было как-то не так, все было неправильно, – на узкой больничной койке, там, в мертвецкой, должен был лежать не Клерфэ, а она, она, а не он, это какая-то чудовищная ошибка, страшная, неуместная, дьявольская шутка.

Она встала, раздернула занавески. В комнату ворвалось солнце. Безоблачное небо, пальмы на солнцепеке, пылающие цветочные клумбы в скверике перед отелем – при виде всего этого смерть Клерфэ и вовсе в голове не укладывалась. «Это со мной, – думала Лилиан, – со мной должно было случиться, это мне было суждено, не ему!» Какое странное чувство, будто она всех обманула, будто ее случайно недосчитались, и она теперь живет по ошибке, а за нее, вместо нее убили совсем другого, и теперь зловещая тень этого убийства витает над ней, как витает над неосторожным, а может, просто уставшим водителем призрак сбитого им пешехода, чью гибель он мог, но не сумел предотвратить.

Зазвонил телефон. Она вздрогнула, потом сняла трубку. Агент похоронного бюро из Ниццы предлагал свои услуги – гроб, могила и достойное погребение по вполне умеренным ценам. При необходимости транспортировки тела на родину имеется выбор цинковых гробов.

Она повесила трубку. И совершенно не знала, как быть. Родина Клерфэ – это вообще где? И правда, где он родился? Где-то в Эльзас-Лотарингии? Она не помнит где. Телефон зазвонил снова. На сей раз это был госпиталь. Как быть с телом? Его надо вывозить. Самое позднее сегодня во второй половине дня. Заказан ли уже гроб?

Лилиан взглянула на часы. Полдень. Она оделась. Телефонным трезвоном к ней деловито прорывался неумолимый ритуал смерти. «Нужно ведь черное платье», – промелькнуло в голове. Снова звонок, на сей раз от фирмы, предлагающей венки. Следующего позвонившего интересовало, какую религию исповедовал усопший и надо ли зарезервировать время для церковного обряда? Или, может, он был неверующим?

Лилиан все еще чувствовала действие вчерашнего сильного снотворного. Все было какое-то бестелесное, ненастоящее. Она спустилась вниз посоветоваться с портье. При виде ее сидевший в холле господин в темно-коричневом костюме тут же вскочил. Она отвернулась: видеть его профессиональную скорбную мину было выше ее сил.

– Закажите гроб, – шепнула она портье. – И вообще сделайте все необходимое…

Портье принялся ей объяснять: надо известить власти. Желает ли она, чтобы производилось вскрытие? Иногда это необходимо для установления причины смерти. – А это зачем? – Ввиду возможных правовых неурядиц. Автомобильная фирма может попытаться переложить ответственность на организаторов гонки. Ну и, разумеется, страховка, это ведь страховой случай. Да и вообще, мало ли какие могут возникнуть осложнения, лучше заранее подготовиться ко всему.

Оказывается, умереть просто, а вот быть мертвецом – куда сложней. Желает ли она, чтобы Клерфэ похоронили на здешнем кладбище?

– На кладбище самоубийц, что ли? – спросила Лилиан. – Нет!

Портье тактично улыбнулся. Кладбище самоубийц – всего лишь легенда, как многое в Монте-Карло. Нет, у них вполне нормальное, красивое кладбище, где хоронят местных жителей. Документы Клерфэ у нее на руках?

– Документы? Ему что, и теперь нужны документы?

Портье и тут проявил понимание. Разумеется, документы нужны. Возможно, они у него в номере, если нет, придется этим заняться. Кроме того, он известит полицию.

– Полицию?

При несчастном случае полицию полагается вызывать немедленно. Это наверняка уже сделано фирмой или оргкомитетом гонок; но полиция, кроме того, должна дать разрешение на вывоз тела. Все это сущие формальности, но без них никак. Он все уладит.

Лилиан кивнула. Ей срочно надо выйти отсюда. Иначе еще немного – и в обморок упадет. Только тут она сообразила, что со вчерашнего обеда у нее крошки во рту не было. Но в ресторан отеля идти не хотелось. Чуть ли не бегом она вышла из вестибюля и отправилась в «Кафе де Пари». Заказала кофе и, не притрагиваясь, долго сидела над остывающей чашкой. Мимо катили машины, останавливались перед казино, подъезжали экскурсионные автобусы, высаживали туристов, которые, гроздьями облепляя гида, послушно шли осматривать игорные залы. Лилиан вздрогнула, когда за ее столик подсел какой-то мужчина. Она выпила кофе, встала. И совершенно не знала, куда себя деть, хоть и пыталась внушить себе, что, не случись несчастья, она с завтрашнего дня тоже была бы уже одна, ехала бы в Париж или Швейцарию. Но не помогло: где-то совсем рядом в земле зияла дыра, некий провал в бездонную пропасть, и отделаться от этого чувства невозможно никакими силами. Клерфэ умер; это совсем не то же самое, чем если бы они просто расстались.

Она нашла скамейку, откуда можно смотреть на море. Покоя все равно не было, казалось, надо срочно уладить множество дел, а она не в силах сдвинуть себя с места. «Клерфэ, а не я», – непрестанно вертелось в голове, это просто безумие какое-то. Это она должна была умереть, а не он. Какая жуткая насмешка судьбы!

Она вернулась в гостиницу и, ни с кем не говоря, пошла к себе в номер. У двери остановилась. Какой-то затхлостью, мертвечиной повеяло навстречу, словно в комнате у нее все тоже вымерло.

Тут она вспомнила: портье говорил о документах Клерфэ. Не знает она, где эти бумаги, да и страшно в его номер идти. По санаторию помнит: видеть оставшиеся после умершего вещи иной раз куда тяжелей, чем самого покойника.

Но в двери номера, она увидела, торчит ключ. Должно быть, горничная убирается, подумала она. Так лучше, чем одной заходить. Она отворила дверь.

Худощавая женщина в сером, от портного, костюме смотрела на нее из-за письменного стола.

– Что вам угодно?

В первый миг Лилиан решила, что ошиблась комнатой. Потом увидела на вешалке пальто Клерфэ.

– Кто вы такая?

– По-моему, это я должна вас спросить, – резко ответила женщина. – Я сестра Клерфэ. А вам что нужно? Кто вы такая?

Лилиан молчала. Однажды Клерфэ что-то рассказывал ей о сестре, которую от души ненавидит и пользуется взаимностью. Он уже много лет с ней не общается. Должно быть, это она и есть. Надо же, ну ничего, совсем ничего общего.

– Я не знала, что вы приехали, – сказала Лилиан. – Ну, поскольку вы здесь, мне тут делать нечего.