Сергей Сергеев-Ценский - Витязи морей

Эта победа — 14 октября 1805 года — избавила Англию от большой опасности, так как Наполеон только и ждал, когда флот Вильнева придет в Ла-Манш, чтобы начать недавно задуманное им нашествие на Британские острова; она же избавила и Сенявина от опасений встретиться с огромными силами французов в открытом море на пути к Гибралтару.

Это событие было для него радостным, но второе, о котором он узнал гораздо позже, совершенно ошеломило его: поражение русско-австрийской армии Наполеоном при Аустерлице он даже и предположить не мог.

Если Трафальгар спас Англию, то Аустерлиц, отдав Австрию в руки Наполеона, вместе с тем сделал его обладателем и Венеции, и северных берегов Адриатики, и Далмации. Конечно, это значительно осложняло будущие задачи Сенявина в зоне Ионических островов, но оказалось, что и опасности встретиться с французской эскадрой он тоже не миновал: его поджидала эскадра в семь кораблей, чтобы не пропустить в Средиземное море. Так как сражаться с этой эскадрой не входило в планы Сенявина, хотя бы сражение это и окончилось победой, то он искусным маневром разошелся с ней, вошел в Средиземное море и в половине января 1806 года подошел туда, куда и был отправлен, — к острову Корфу.

Как бы ни трудно стало положение его, но он был главнокомандующим не только русского флота, но также и сухопутных войск, которых насчитывалось в общем около 15 тысяч. Кроме 5 кораблей, приведенных им, под его начальство стало еще 6 русских кораблей, бывших здесь до его прихода, 6 фрегатов и несколько корветов и бригов. Общее количество экипажа возросло до 8 тысяч.

Как человек весьма энергичный, Сенявин понял поставленную ему задачу защиты Ионических островов сообразно с принципом: «Лучшее средство защиты — самому напасть». Разрешения на этот шаг он не испрашивал, объектом же нападения избрал область Боко-ди-Катаро, соседнюю с Далмацией, наводненной уже войсками Наполеона.

Население этой маленькой области (сербы, родственные черногорцам, с которыми они граничили) само обратилось за помощью к Сенявину, но, не имея полномочий от русского правительства, Сенявин, конечно, мог бы отказать в этом, однако не отказал.

Область бокезцев была уступлена Австрией Наполеону без малейшего, по их доводам, права на это, поэтому бокезцы, не дожидаясь прихода французов, подняли восстание против австрийских властей на своей земле и объявили Боко-ди-Катаро составной частью России. А так как соседствующие с бокезцами черногорцы тоже были в это время подданными России, то восстание бокезцев нашло живой отклик у черногорцев: те решили выступить с ними совместно.

Сенявин на свой страх и риск повел с Корфу свою эскадру на помощь восставшим, хотя положение его было весьма острое: Россия, правда, была в войне с французами, но гарнизоны-то Боко-ди-Катаро были пока еще австрийские, Австрию же с Россией связывал не расторженный и после Аустерлица союз, — во всяком случае, эти две державы между собой не воевали.

Из щекотливого положения, в которое попал Сенявин, он нашел простой выход: если территория принадлежит уже французам, то, чьи гарнизоны занимают ее крепости, совершенно не важно: они должны будут уступить требованиям силы и уйти, а если будут защищать чужую уже для них землю, то с ними и будет поступлено как с обыкновенным противником.

Сенявинский ультиматум, предъявленный австрийским гарнизонам восьми бокезских крепостей, был в высшей степени оригинален: очистить все крепости в четверть часа! Ультиматум австрийцы приняли и ушли со всей поспешностью, на какую были способны, а на крепостях заплескались русские флаги.

Так была занята прекраснейшая Катарская бухта. Севернее Боко-ди-Катаро расположена была небольшая Рагузская республика, тоже славянская. Рагузцы просили у Сенявина по примеру бокезцев покровительства; Сенявин обещал его и, воспользовавшись тем, что дальше к северу за Рагузой шла уже Далмация, занятая французами, решил действовать против них у далматского побережья.

У французов в Адриатическом море не было судов, кроме мелких канонерок, и Сенявин со своим большим флотом, естественно, сделался хозяином Адриатики. Далматские острова, несмотря на сопротивление французов, были заняты один за другим, а когда Сенявину стало известно, что в Триесте — то есть гораздо севернее Далмации — австрийцы, подчиняясь требованию Наполеона, творят бесчинства в отношении русских купеческих судов, он пошел к Триесту с тремя кораблями и фрегатом.

Бесчинства австрийцев заключались в том, что они выгнали русские суда из порта, а те, которые не захотели уйти, были задержаны. Объявлено было даже, что и военные русские суда не будут подпускаться ближе, чем на пушечный выстрел.

И вдруг готовая к бою эскадра Сенявина появилась под крепостью на самой близкой дистанции. Доказав, что он не постеснялся стать гораздо ближе, чем требовалось комендантом Триеста, Сенявин потребовал немедленного освобождения русских судов и, что всего характернее, чтобы австрийцы при освобождении их кричали «ура». Когда это было исполнено, Сенявин увел освобожденные суда, так как получил известие, что французы заняли Рагузу.

Наполеон послал одного из талантливейших своих генералов — Лористона — вступить во владение Далмацией и Катаро, и в отсутствие Сенявина Лористон занял Рагузу, откуда думал двинуться в Катаро. Много рагузцев при этом стали в ряды войск французского генерала, так что Сенявину потом пришлось вести войну не только с привыкшими к победам солдатами Наполеона, но и с изменниками России. Притом численное превосходство было на стороне Лористона, и все-таки он был дважды разбит Сенявиным и заперся наконец в крепости Новая Рагуза, к осаде которой приступил Сенявин.

Чтобы дать понятие о том, в каких условиях проходила эта осада, достаточно сказать, что пятьсот матросов тащили на руках четыре осадных орудия, снятых с судов, десять километров, чтобы установить их на высоте, господствующей над крепостью.

И Новая Рагуза, конечно, была бы взята, если бы не крутой поворот в политике Александра I: как раз в это время в Вене дипломатическим путем решался вопрос о Катаро в том смысле, что эту область русские должны были возвратить Австрии, а та в свою очередь передать Наполеону.

Сенявину пришлось спять осаду, тем более что Лористон получил сильное подкрепление, но слишком велико было отчаяние бокезцев, что от них отказывается Россия. В отчаянии они приготовились уже сжечь все свои дома, если их покинут русские войска и флот; тронутый этим, Сенявин остался.

Совершилось нечто беспримерное в летописях русских войн: Сенявин отовсюду получал приказания и требования сдать по условиям мира России с Францией Боко-ди-Катаро Наполеону, но тем не менее никуда не уходил из Катарской бухты, как будто не хотел даже и признавать заключенного мира.