Сергей Сергеев-Ценский - Витязи морей

Бумаги, которые вез и привез Потемкину Сенявин, были действительно важные: они представляли донесения русского посла в Константинополе Булгакова о том, что турки готовятся к войне с Россией из-за Крыма. И турки в том же 1787 году, посадив Булгакова в Семибашенный замок, начали войну. В эту-то войну, тянувшуюся четыре года, отличился и выдвинулся Сенявин.

Так как турки ввели в Черное море свой сильный флот, то Потемкин приказал Войновичу отправиться для встречи и сражения с ними к берегам Румелии (Болгарии); но в сентябре обыкновенно бывают в Черном море так называемые равноденственные бури.

Об этом не забыли, конечно, но всей опасности плавания в такое время не учли и поплатились за это жестоко. Эскадру трепало штормом в виду Варны с такой силой, что один корабль потерял и мачты и руль, сделался игрушкой ветра и занесен был в подарок туркам прямо в Босфор, другое судно — фрегат «Крым» — затонуло, и ни один человек с него не спасся; та же участь грозила и адмиральскому кораблю «Преображение господне», и если этот корабль со всем его экипажем был все-таки спасен от гибели, то благодаря исключительной энергии Сенявина.

Трюм корабля был уже полон воды, и матросы надевали уже чистые рубахи, как это было принято делать в армии и флоте перед боем, когда каждому грозила смерть. К смерти готовились и все офицеры корабля, и сам Войнович — один только Сенявин не потерялся, не впал в отчаяние.

Он сам с топором в руках лазил по упавшим мачтам и обрубал такелаж, чтобы уменьшить раскачку корабля. Но главным была вода, с каждой минутой все глубже погружавшая корабль. Он выкрикивал приказания матросам насчет того, чтобы всеми средствами выкачивали воду из трюма, ему отвечали угрюмо: «Выкачивай сам море в море!» И истово крестились, готовясь к смерти.

И Сенявин начал работу сам.

Помпы уже не действовали, и он орудовал простым ушатом так старательно, что матросы, глядя на него, один за другим принялись ему помогать. Их было до восьмисот человек, и, когда все они наконец взялись за дело, вода в трюме заметно начала убывать.

Сенявин исправил помпы, и, когда они начали действовать, у всех уже появилась надежда, что корабль уцелеет. Несколько часов длилась напряженнейшая борьба людей со стихиями, и стихии были побеждены. «Преображение» вместе с другими кораблями, также потерявшими и мачты и рангоут, благополучно вернулось в Севастополь, а имя Сенявина резко выделилось среди имен других офицеров флота.

В следующем, 1788 году уже не со штормом, а с турецкой эскадрой пришлось сражаться юному Черноморскому флоту. В это время Потемкин осаждал турецкую крепость Очаков, осажденным же помогала своим огнем большая эскадра под начальством самого капудан-паши, то есть морского министра, Эски-Гассана.

Эскадра эта значительно превосходила силой весь Черноморский флот, но все-таки Потемкин вызвал его из Севастополя, чтобы отвлечь турок от Очакова, который он готовился штурмовать.

Пока приготовились и вышли в море русские суда, к турецкой эскадре подошли подкрепления, и к моменту столкновения морских сил противников у острова Фидониси 3 июля (ст. ст.) 1788 года у Эски-Гассан-паши было пятнадцать линейных кораблей, у Войновича только два: адмиральский все тот же, «Преображение господне», и на нем в качестве старшего адъютанта Сенявин, другим же кораблем командовал капитан-бригадир Федор Федорович Ушаков, впоследствии знаменитый адмирал.

Пятнадцать кораблей против двух при равном почти числе фрегатов и более мелких судов — это подавляющее неравенство, и все же черноморцы после двухчасового боя заставили турок поспешно ретироваться. Так как главная атака турок была направлена на оба русских корабля, то это дало возможность отличиться как Ушакову, так и Сенявину, положив начало их соперничеству, хотя Сенявин был значительно ниже Ушакова по чину и должности.

Это было первое большое сражение между молодым флотом Черного моря и старым турецким, и с донесением о нем Потемкину граф Войнович отправил Сенявина. В свою очередь и Потемкин отправил с бумагами к Екатерине того же Сенявина, и потом Сенявин гордился собственноручным подарком царицы — золотой табакеркой, осыпанной бриллиантами. По возвращении к Потемкину из Петербурга Сенявин был произведен в капитаны 2 ранга и оставлен при главнокомандующем как генерал-адъютант.

Штурм Очакова между тем все откладывался, осада затянулась, турецкий флот снова всячески помогал осажденным, и Потемкин пришел к мысли отвлечь его подальше, к берегам Малой Азии, если даже не весь целиком, то хотя бы в большей части, для чего думал послать в экспедицию несколько судов, так как основные силы Черноморского флота необходимы были для защиты Крыма.

Потемкин хорошо знал состав своего флота и отрядил для экспедиции пять крейсерских судов, но задумался над тем, кому же вверить эти суда, чтобы они не сделались легкой добычей турок и не погибли совершенно без пользы для дела осады Очакова. И вот тут-то, приглядываясь еще и еще к Сенявину, он решил вдруг послать в Севастополь его, никогда до того не командовавшего никаким судном, принять команду над целым отрядом судов.

Прощаясь с ним, Потемкин даже прослезился: ему казалось, что у того, кого он посылает в опасное предприятие, гораздо больше шансов пропасть, чем вернуться, а между тем предприятие само по себе представлялось необходимым. Расцеловал он его на прощание, благословил и сказал с чувством: «Исполняй свой долг, Дмитрий, а мы будем за тебя молиться!»

Сенявин принял начальство над маленькой эскадрой и вышел в море снова в бурном сентябре, взяв курс на Синоп.

Вопреки опасениям Потемкина, он не только не погиб сам и не погубил доверенных ему судов и экипажей, но «пошарпал берега Анатолии» вполне исправно и выдержал шторм в открытом море. Он вернулся в Севастополь в октябре, и Потемкин доносил о нем в Петербург в следующих выражениях: «…благополучно возвратился, исполнив возложенное на него дело с успехом, разнесши страх по берегам анатолийским, сделав довольное поражение неприятелю, истребив многие суда его и доставив вместе с пленными богатую добычу».

Нужно сказать, что Черноморский флот в первый раз именно в эту экспедицию пересек Черное море и очутился у противоположных его берегов, так что Сенявину довелось сделать как смелое, так и вполне новое дело. Им заработал он Георгиевский крест и получил в командование шестидесятипушечный корабль, несколько раньше взятый в плен у турок.

Помогла или нет экспедиция Сенявина, но через два месяца после того, как он вернулся, Очаков был наконец взят, и это дало нашему адмиралтейству в Херсоне возможность беспрепятственных сношений с Севастополем и морем.