Сергей Сергеев-Ценский - Витязи морей

Но турки и после того не теряли еще надежды вновь овладеть Крымом. В июне 1791 года вошла с этой целью в Черное море огромная флотилия, в которой кроме знакомой уже нашим морякам эскадры было еще три: тунисская, алжирская и триполийская, так что турки стянули теперь на борьбу с недавно возникшим русским флотом почти все свои морские силы.

Из командиров отдельных эскадр выдавался алжирец Саид-Али-паша, флотоводец весьма опытный и отважный. Во главе же русского флота стоял Ушаков, теперь уже контр-адмирал, который пошел навстречу противнику и дал ему бой против Варны, у мыса Калиакра.

Участником этого боя был и Сенявин, командовавший большим кораблем «Навархия», но героем дня явился Ушаков, распоряжавшийся боем и нанесший туркам жестокое поражение. Сенявин же, из чувства ли соперничества с ним или по другим мотивам, выполнил в этом бою маневр, который от него требовался, не с тою отчетливостью и быстротой, какие ожидались Ушаковым, и на этой почве между ними после боя произошла размолвка, так что Ушаков счел себя вынужденным жаловаться на своего подчиненного самому Потемкину.

Как ни любил Сенявина Потемкин, но посадил его все-таки под арест. Однако раздувать ссору двух самых доблестных представителей командного состава Черноморского флота ему, весьма естественно, не хотелось, и он призвал к себе Сенявина и сказал возможно строго: «Дмитрий! Выбирай одно из двух: или ты испроси себе прощения у того, кого ты обидел, или я должен буду разжаловать тебя в матросы!»

Конечно, Сенявин выбрал первое, тем более что чувствовал за собой бесспорную вину против правил военной дисциплины, и извинение его перед Ушаковым в присутствии офицеров состоялось.

Это событие в жизни Сенявина весьма поучительно. Во время горячего боя, разумеется, часто бывает так, что распоряжения командующего, данные предварительно, оказываются невыполненными, когда инициатива перехвачена противником. Тогда, напротив, командир отдельной части должен найти другой выход из положения, который сулил бы успех. И конечно, у Сенявина в пылу боя появился свой план действий, но, выполняя его, он нарушил в чем-то план действий Ушакова. Извинившись, Сенявин признал свою опрометчивость, и Ушаков, который был вспыльчив, но не злопамятен, широко раскрыл объятия.

«Федор Федорович, — писал Ушакову Потемкин, когда услышал о примирении, — ты хорошо поступил, простив Сенявина; он будет со временем отличный адмирал и даже, может быть, превзойдет самого тебя».

Справедливость требует сказать, что Ушаков после этого случая отнюдь не затирал своего строптивого подчиненного, но всегда предоставлял ему возможность отличиться. Слова Потемкина, умершего в том же 1791 году, он помнил и часто говаривал: «Не люблю я, очень не люблю Сенявина, но он отличный офицер и во всех обстоятельствах может с честью быть моим преемником в предводительствовании флотом».

Сенявин доказал, что его верно угадали и Ушаков и Потемкин, что он не пустоцвет, что не какое-то счастливое стечение обстоятельств выдвинуло его на первых порах, что он не затем блеснул и раз, и другой, и третий, чтобы потом бесславно погаснуть.

Умер Потемкин, «великолепный князь Тавриды», кончился вскоре после того и век Екатерины. Царствование Павла поставило перед Черноморским флотом другие задачи. Турки в это время ушли в тень, на передний план исторической жизни Европы выступили французы, и Черноморский флот с Ушаковым во главе получил назначение идти в Архипелаг и очистить Ионические острова от французов, которые их захватили.

Еще Екатерина, опасаясь, что идеи Великой буржуазной французской революции проникнут в Россию, готовилась к войне с Францией, деятельно ведя переговоры по поводу этого с Австрией и Англией, в коалицию с которыми хотела вступить, но неожиданно умерла она среди этих приготовлений.

Сын ее, Павел, задавшись мыслью восстановления опрокинутых разливом революции тронов и алтарей, не только дал у себя приют многим представителям французской знати, но и начал против Франции военные действия в союзе с Австрией, Англией и… Турцией.

Турцию чрезвычайно встревожила экспедиция в Египет, предпринятая французским генералом Наполеоном Бонапартом, и султан Селим III сам предложил России совместные действия, если она выступит против Франции; Павел же задался целью освободить от власти французов Ионические острова, населенные греками православного исповедания и до 1797 года принадлежавшие Венецианской республике; так у недавних врагов — России и Турции — оказались общие интересы в бассейне Средиземного моря.

Черноморскую эскадру, посланную Павлом в Архипелаг отвоевывать Ионические острова, возглавлял вице-адмирал Ушаков, прославившийся своими победами над турецким флотом, а одним из кораблей в этой эскадре командовал капитан 1 ранга Сенявин.

Султан обязался платить по 600 тысяч пиастров в год на содержание русской эскадры, а свою эскадру с адмиралом Кадыр-беем во главе отдал не только под начальство, но еще и в обучение непобедимому «Ушак-паше», как называли Ушакова турки.

Английский адмирал Нельсон, уже истребивший к тому времени французский флот в сражении при Абукире, поджидал, крейсируя в Средиземном море, другой французский флот, который снаряжался в Бресте, чтобы идти к Египту. Ушаков известил Нельсона о своих намерениях, и кампания союзных эскадр началась.

Восставшее на Ионических островах против своих поработителей население помогло Ушакову осенью 1798 года последовательно занять острова Чериго, Занте, Кефалонию и другие. Не сдавались только наиболее укрепленные французами — самый большой из всех Ионических Корфу и Святая Мавра — небольшой островок возле албанского побережья. Сам занявшись блокадой Корфу, Ушаков командировал Сенявина взять остров Святой Мавры, очень крутобережный и защищенный крепостью, в которой было свыше 60 орудий и 600 человек гарнизона.

Сенявин высадил на острове десант и сам распоряжался его действиями, которые привели к тому, что на тринадцатый день осады гарнизон крепости сдался, хотя далеко не истощил еще всех возможностей обороны.

Через четыре месяца после этого был взят и весь о. Корфу, и таким образом Ионические острова были совершенно очищены от французов. Любопытно, что за взятие Святой Мавры и административную деятельность свою Сенявин был произведен Павлом в генерал-майоры, но нужно сказать к случаю, что гораздо легче оказалось очистить от французов эти острова, чем ввести прочное управление ими.

Население всех островов едва доходило до 200 тысяч человек, но потомки Одиссея с острова Итаки, а также других героев, воспетых Гомером, мечтали о полной самостоятельности под покровительством России, которая, конечно, не должна была в будущем давать их кому-нибудь в обиду, а Павел при всей своей неуравновешенности понимал все же, что это покровительство чревато для него большими последствиями: оно не сулило ему никаких осязательных выгод, требовало больших затрат на содержание флота и гарнизонов, кроме того, всегда могло вовлечь его в войну с государствами, которым острова эти приходились «под межу».