Иоганн-Фердинанд-Мартин-Оскар Мединг - Адъютант императрицы [litres]

– Что произойдет, – воскликнула Екатерина Алексеевна, – о том не будем пока думать. Когда завтра над миром засияет ясно дневной свет, тогда и мой ум ясно и твердо будет знать, как должна поступить императрица.

Стрелою мчались в ночной темноте кони императрицы по Шлиссельбургскому тракту, и казаки, эскортировавшие карету, едва успевали следовать за нею; тем не менее, Аделина не переставала выглядывать из окна и умолять кучера, чтобы он ехал быстрее, так как ее поглощало желание после всех перенесенных треволнений увидеть своего возлюбленного и сообщить ему, что, благодаря милости императрицы, все затруднения и препятствия к их счастью устранены. Она то плакала от чрезмерности своего счастья, то в восторге повторяла имя Василия, то опускалась на колена и горячо благодарила Бога, совершившего для нее чудо.

Наконец, после смены нескольких подстав, чередовавшихся через каждые пятнадцать верст, карета остановилась. Аделина выскочила на землю. Ее привыкшие к темноте глаза разглядели возвышающуюся над водою массу крепости.

Казаки вызвали крепостную стражу и потребовали лодку.

– Это невозможно, – ответил часовой, – никто, не принадлежащий к гарнизону крепости, не имеет переезжать реку, если только у него нет собственноручного приказа императрицы.

Аделина во время своего пребывания в России достаточно выучилась говорить по-русски, чтобы понять, что говорил теперь часовой.

– Приказ императрицы? – радостно воскликнула она. – Вот он! Поторопитесь же перевезти меня!

Она вытащила подписанный государыней приказ и предъявила его часовому.

К ним подошли остальная стража и перевозчики. Солдат в нерешительности держал бумагу в руке. Если бы даже он и умел читать, то вряд ли мог разобрать что-нибудь в темноте.

– Света, света! – воскликнула Аделина, принесите сюда фонари от кареты!

Казаки пытались объяснить страже, что они принадлежат к конвою ее величества и отправлены сюда по личному приказанию Потемкина и кроме того каретою управляет лейб-кучер.

Во время этих переговоров над водою вдруг блеснул трепетный, яркий свет и со стороны крепости послышались бряцанье оружия и разговор.

– Подождите немного, – сказал часовой, – я слышу, что отворились ворота и кто-то едет сюда; сейчас прибудет офицер и все выяснится.

Солдат казался очень довольным, что с него снималась тяжелая ответственность, и все стоявшее на берегу напряженно глядели во тьму, ожидая развязки двух столь необычайных событий, как прибытие молодой дамы в придворном экипаже и ночное выступление солдат из крепости.

Аделина не обращала внимания на все происходившее кругом; она подошла к самому берегу и вперила взор в огонек, приближавшиеся по волнам. Все явственнее слышались удары весел, все ближе и ближе подплывал огонек. Наконец паром причалил к берегу, лошади были выведены на землю, солдаты вскочили в седла. Какой-то офицер приблизился к часовому.

– Что здесь происходит, чья это карета? – спросил он.

– Это – карета государыни императрицы, – ответили солдат и конвойные солдаты. – Эта дама имеет при себе указ государыни и требует, чтобы ее доставили в крепость.

Он подал бумагу офицеру.

Аделина тоже подошла к офицеру и сказала:

– Сударь, я вижу на вас мундир того же полка, в котором служит и мой Василий; может быть, вы – его друг. Умоляю вас, прикажите, чтобы мне дали лодку и перевезли в крепость.

В это время от кареты, наконец, отвязали фонари и принесли их к берегу. При их свете офицер прочитал содержание приказа с подписью императрицы, на его лице выразилось изумление и он подозрительно взглянул на Аделину.

– Подождите одну минуту, сударыня, – проговорил он, – сейчас здесь будет комендант.

– Ждать и все ждать! – воскликнула Аделина, – что означает все это? Разве императрица не может уже больше повелевать в России? Какое мне дело до коменданта, когда у меня в руках приказ государыни?

В это время прибыло еще несколько паромов с лошадьми и лодок с солдатами. Всадники построились на берегу, казаки же продолжали стоять у кареты. Все с возрастающим нетерпением ждали прибыли лодки коменданта.

Весла уже были положены в лодку, киль зашуршал по песку и в это время Аделина с торжествующим криком кинулась к лодке, так как увидела в ней Мировича.

– Василий, Василий! – крикнула она, – ты сам идешь мне на встречу! Не духи ли воздуха несут службу у государыни, так как только они могли опередить ее быстрых коней! Наконец-то я вижу тебя снова!.. Да будет благословенна императрица, даровавшая нам такое счастье!..

Наконец лодка окончательно пристала к песчаному берегу. Аделина вскочила в лодку и поспешила к Мировичу, который смертельно бледный, с отчаянием и болью во взоре, смотрел на нее.

Аделина ничего этого не замечала, она обвила его своими руками и, падая к нему на грудь, воскликнула: – Идем скорее, мой дорогой, идем скорее к императрице, оказавшейся нашей спасительницей и хранительницей нашей любви!

Генерал Бередников в немом изумлении смотрел на эту сцену; он уже собирался отвести Аделину от Мировича, когда офицер протянул ему бумагу. При свете факелов Бередников. прочел приказ, задумчиво покачал головой и сказал:

– Какие странные тайны сплетаются вокруг этого несчастного дела! Приказ категоричен, сударыня, – обратился он к Аделине, – но я не могу исполнить его, так как Мирович арестован мною и я не смею отпустить его на свободу. Императрице ничего неизвестно, и если я исполню ее приказ, то поплачусь своею головою.

– Арестован? – в ужасе воскликнула Аделина, – ты арестован, Василий? Так вот почему глядишь ты так мрачно, вот почему с твоих уст не срывается ни одного приветствия для твоей Аделины, вот почему не встречаешь ты меня с распростертыми объятиями! О, Боже, что все это значить? Ты в оковах, ты не можешь поднять свои руки, не можешь прижать меня к своей груди! Господи, какое новое несчастье готовить нам судьба? – Смущенным взором глядела она на цепи, которыми были соединены руки Мировича; она попробовала было поднять их, как будто желая облегчить их тяжесть; затем, снова просияв, взглянула в лицо своего возлюбленного и сказала: – не бойся, Василий, не печалься!.. Что бы ни делали наши враги, императрица защитит нас…

– Довольно, сударыня, – сказал Бередников, – отпустите пленника! Было бы много лучше, – вздохнув, прибавил он, – если бы вы приехали сюда на два часа раньше.

– Почему на два часа? – спросила Аделина, – ничего не понимаю. Почему ты так мрачно смотришь, Василий? Слушай же! Не бойся ничего, государыня защитит нас; а если они не отпустят тебя, то никто не помешает мне следовать за тобой и разделить твою горькую участь. Неужели здесь новое коварство? Но им не удастся восторжествовать. Я на весь мир прокричу, что тебя держат в неволе, несмотря на то, что государыня ожидает тебя, чтобы наградить тебя своею милостью. Вот стоят казаки, охраняющие меня; они окажут защиту тебе и мне, так как ты принадлежишь одной мне; так написано самой государыней.