Иоганн-Фердинанд-Мартин-Оскар Мединг - Адъютант императрицы [litres]

Весь двор пришел также в веселое настроение и, когда вечером интимное общество Екатерины Алексеевны собралось в залах Эрмитажа, всюду были видны веселые, довольные лица; каждый дружески улыбался другому, каждый выискивал в глубине своего ума какую-нибудь веселую, зажигательную шутку, чтобы поддержать на высоте настроение двора.

Орлов против своего обыкновения появился среди первых прибывших и со своей стороны поддерживал общее веселье. Взор у него сиял не менее чем многочисленные бриллианты, сверкавшие на его орденской звезде, на его мундире, на эфесе шпаги и на пряжках его башмаков. Для каждого у него находились только любезные слова; сегодня в его шутках отсутствовало оскорбительное высокомерие; нередко по залу проносился его громкий и веселый смех.

Многие ломали себе голову относительно столь неожиданной перемены в поведении князя, который в последнее время постоянно был мрачен и замкнут и говорил лишь грубые, оскорбительные слова даже лицам, обыкновенно пользовавшимся его расположением. Правда, там и здесь перешептывались о том, будто с турецкой границы получены благоприятные известия; другие – более хитрые – думали, что князю, наконец, удалось лишить Потемкина расположения императрицы. Но, какие предположения ни делали отдельные лица и какие чувства они не внушали, все объединились в одном стремлении превзойти хотя бы на одну йоту, то веселое настроение, которое выказывали князь Орлов и императрица.

Когда, наконец, появилась государыня, то некоторые предложения пришлось поневоле откинуть, так как Потемкин, сопровождавший ее, сиял от радости еще больше, чем она. Как по мановению волшебного жезла, озабоченное напряжение, царившее в придворных кругах, разом исчезло: императрица разговаривала так милостиво и непринужденно с Орловым, как уже давно никто не видел; затем Орлов и Потемкин почти сердечно пожали друг другу руки и довольно продолжительное время стояли, дружелюбно беседуя. Принцесса Вильгельмина Гессенская, появившаяся за несколько минут до императрицы под руку с великим князем, в сопровождении своей матери и сестер, была тоже настроена весело и в этом веселом, шутливом обществе только великий князь да две другие принцессы Гессенские представляли собою и своим мрачным настроением резкий контраст.

Великий князь был бледен; в его взгляде мелькали какие-то мрачные мысли; пред императрицей он сделал низкий и церемонный поклон. Он, по-видимому, не заметил поклона Орлова, а сановникам, которые приближались к нему, давал такие рассеянные и несвязные ответы, что невольно брало сомнение, слышал ли он и понял ли обращенные к нему речи.

Понемногу и лицо графа Панина, вначале находившегося в самом веселом настроении, омрачилось и стало задумчивым.

Орлов деланно-равнодушным голосом кинул нескольким лицам имевшее большое значение замечание, что бракосочетание великого князя дает воспитателю молодого наследника, силы которого были надломлены тяжестью дел, случай воспользоваться благодетельным покоем. Эти замечания были поняты как намек на предстоящую и неизбежную отставку графа Панина и нашлось немало злорадных друзей, поспешивших сообщить ему слышанное. Это повергло графа Никиту Ивановича в большое смущение, так как он, несмотря на свою лень и отвращение к регулярной работе, цепко держался за свое высокое положение, дававшее ему блеск и влияние. Мысль о возможности падения настолько сильно смутила его, что и он мог давать лишь несвязные, путанные ответы на обращенный к нему речи и в то же время боялся обратиться с вопросом к Орлову по поводу сделанного им замечания. Вскоре Панин остался один, погруженный в тяжелые думы; враги со злорадством покинули его, а друзья не смели приблизиться к стоявшему в тени надвигающейся опалы.

Театральное представление было очень кратко. Государыня с выражением участия сообщила, что мадемуазель Леметр не в состоянии участвовать в спектакле вследствие легкого нездоровья.

При этом замечании на устах Орлова заиграла легкая улыбка.

Потемкин, стоявший сзади императрицы, заметил это и на его лице появилась тоже довольная улыбка, когда он следовал за государыней, чтобы занять место за ее стулом.

Короткое представление кончилось очень быстро и вскоре был накрыт ужин, как всегда, на маленьких отдельных столиках.

Императрица съела только кусочек белого хлеба и выпила рюмку испанского вина. Но, несмотря на это воздержание, она умела оживлять общую беседу, обращаясь с речью то к одному, то к другому.

Ужин близился к концу, когда к государыне приблизился паж с золотым подносом, на котором лежала маленькая записка. Екатерина Алексеевна в смущении вскрыла конверт; в записке стояло всего несколько строк:

«Григорий Александрович Потемкин просит свою всемилостивейшую государыню на один момент, так как должен сообщить важную и изумительную новость».

Государыня бросила беглый взгляд на Потемкина, сидевшего за одним из соседних столов. Он, казалось, был весь поглощен веселой и шутливой беседой. Екатерина Алексеевна была почти склонна предположить, мистификацию, но таинственная записка возбуждала ее любопытство; она поднялась, приказала, чтобы никто не беспокоился во время ее краткой отлучки, а затем отправилась во внутренние покои.

Потемкин, в качестве адъютанта, последовал за нею.

Так как нередко случалось, что государыня лично принимала курьеров, то ее отсутствие не показалось странным.

– Что это значит, Григорий Александрович? – спросила Екатерина Алексеевна, проходя по комнате. – К чему это таинственное вступление? Разве у тебя не было времени сделать мне свои сообщения? Что у тебя за важное известие?

– Ваше императорское величество! Вы сейчас увидите это, – возразил Потемкин, отворяя дверь в будуар, соединявшийся стеклянной дверью с зимним садом.

Императрица испустила крик удивления, так как посреди комнаты, дверь которой Потемкин тотчас же запер, стояла закутанная в мантилью Аделина Леметр.

Молодая девушка, трепещущая и бледная, робко осматривалась в комнате. Когда императрица узнала ее, Аделина бросилась навстречу к ней, опустилась на колена и, ломая руки, воскликнула:

– Я здесь, пред вами, ваше величество! Что это значит? О, ради Бога, ваше величество, будьте милостивы; вся его вина в том, что он любил меня; чтобы спасти меня, он совершил преступление.

– Что это все значит? – спросила императрица. – Я вас не понимаю!.. Как вы попали сюда? Говорите только ясно и понятно; если нужно простить вину, то я могу оказать вам милость лишь в том случае, если вы скажете всю правду.

– Да, да, – воскликнула Аделина, – я расскажу все! Что мне скрывать? О, ваше императорское величество, продолжала она, – вы знаете историю моей любви! Вы были милостивы ко мне и взяли меня под свою защиту.