Томас Гарди - Взор синих глаз [litres]

«Где невеста?»

Лорд Люкселлиан ответил:

«Нет никакой невесты».

В этот миг кто-то вошел в дверь церкви, и я знал, что это была леди Люкселлиан, которая умерла. Лорд обернулся и сказал ей:

«Я думал, что вы покоитесь в склепе под нашими ногами; но это был всего лишь мой сон. Идите сюда».

И тогда она пошла вперед. И, протискиваясь между нами, она дохнула на меня таким холодом, что я закричал: «Жизнь покидает мое тело!», и, как это часто бывает со снами, тут я проснулся. Но вот мы и в Кемелтоне.

Поезд медленно подъехал к станции.

– Что вы собираетесь делать? – спросил Найт. – Вы и впрямь собираетесь нанести Суонкортам визит?

– Никоим образом. Я собираюсь сперва порасспрашивать в окрестностях. Я остановлюсь на ночь в «Гербе Люкселлианов». Вы же, я полагаю, поедете прямо в Энделстоу?

– В это время дня я едва ли могу сделать что-либо подобное. Возможно, вам неизвестно, что ее семья… ее отец, во всяком случае… настроен по отношению ко мне так же враждебно, как и по отношению к вам.

– Этого я не знал.

– И я могу полететь в их дом, словно старый друг, не более, чем это можете вы. Конечно, у меня есть некоторые привилегии дальнего родственника, в чем бы они ни заключались. – Найт опустил окно и выглянул наружу. – Там, на станции, скопилось огромное количество народу, – сказал он. – Все они ждут наш поезд.

Когда поезд остановился, два друга, что стали наполовину чужими друг другу, смогли разглядеть в свете фонарей, что толпа зевак окружала, словно сердцевину, группу мужчин в черных плащах. Боковые ворота на железнодорожной станции были открыты, и подле них стоял темный экипаж, который они сперва не узнали. Затем Найт увидел, что его передняя часть на фоне неба образует словно силуэты кедров, и понял, что экипаж был катафалком. Несколько человек стояло у дверей вагона, чтобы встретить пассажиров, большинство собралось у передних колес катафалка. Найт и Стефан вышли на станции и на миг обернулись в том же направлении.

Мрачный вагон, который проделал с ними весь путь от Лондона, начал понемногу разоблачать то, что цель их путешествия была также и его собственной. Его подвезли прямо к открытым воротам. Все наблюдатели отхлынули назад, образуя четкие шеренги от ворот до вагона, и мужчины в плащах приступили к последней перевозке.

– Я догадываюсь, что это рабочие, – сказал Стефан. – Ах, это странно, но я узнаю троих из них, это работники из Энделстоу. Все это довольно удивительно.

Вскоре показались двое мужчин, потом еще двое, и в лучах фонарей стало видно, что они несут светлый гроб из атласного дерева, ярко отполированный и незаколоченный гвоздями. Восьмеро мужчин приняли эту ношу на свои плечи и медленно пересекли платформу, двигаясь к открытым воротам.

Найт и Стефан вышли наружу и подошли близко к уходящей процессии. Экипаж, принадлежащий к кортежу, под светом фонаря повернулся кругом. Свет залил лицо священника из Энделстоу, мистера Суонкорта, который выглядел постаревшим на много лет с тех пор, как они его видели в последний раз. Найт и Стефан невольно отшатнулись назад.

Найт заговорил с одним из наблюдателей:

– Что мистер Суонкорт делает на этих похоронах?

– Он был отцом леди, – сказал наблюдатель.

– Как отцом леди? – спросил Найт таким загробным голосом, что человек вытаращил на него глаза.

– Отцом леди, что лежит в гробу. Она умерла в Лондоне, понимаете, и ее тело доставили сюда на поезде. Сегодня вечером ее привезли домой, а похороны завтра утром.

Найт стал как вкопанный, слепо глядя на то место, где был катафалк, словно он видел там, на его месте, кого-то другого. Затем он обернулся и поддержал податливое тело Стефана, который согнулся к земле, как дряхлый старик. Он взял под руку своего молодого друга и увел его прочь от света.

Прошло полчаса. Двое убитых горем мужчин брели в темноте по дороге длиной в несколько миль, что вела из Кемелтона в Энделстоу.

– У нее было разбито сердце? – спрашивал Генри Найт. – Как это вышло, что я убил ее? Я был жесток с нею, Стефан, и она умерла! И пусть Господь НЕ пощадит меня!

– Как вы могли убить ее больше, чем я?

– Ну, я уехал от нее, почти тайком уехал прочь… и не сказал ей, что не приеду снова; и в наше последнее свидание я не поцеловал ее сразу, а позволил ей уйти убитой горем. Я был глупцом – глупцом! Я желаю, жажду самой унизительной исповеди об этом прежде, чем толпы соотечественников могли бы хоть как-то изменить к лучшему для моей любимой ту унизительную жестокость, с которой я обращался с ней!

– ВАША любимая! – воскликнул Стефан со странным смешком. – Я полагаю, кто угодно может так сказать, кто угодно может. Я знаю одно: она была МОЕЙ любимой до того, как стала вашей, да и после тоже. Если есть кто-нибудь, кто имеет право так называть ее, то это я.

– Вы говорите как человек, блуждающий в темноте, каким вы и являетесь. Делала ли она что-нибудь для вас? Рисковала своей репутацией, например, ради вас?

– Да, рисковала, – сказал Стефан многозначительно.

– Не по-настоящему. Жила ли она когда-нибудь для вас, – доказывала ли, что не может жить без вас, смеялась и плакала ради вас?

– Да.

– Никогда! Рисковала ли она своей жизнью ради вас – нет! Моя любимая сделала это ради меня.

– Тогда это было сделано из доброты душевной. Когда же она рисковала из-за вас своей жизнью?

– Чтобы спасти мою вон на той скале. Бедное дитя было со мною, наблюдая за приближением парохода «Буревестник», и я соскользнул вниз. Мы оба тогда едва избежали гибели. Я желаю, чтобы мы там тогда умерли!

– Ах, но постойте, – умолял Стефан с мокрыми глазами. – Она взобралась на ту скалу, чтобы увидеть, как я плыву домой: она обещала это. За много месяцев до этого она говорила, что так поступит. И разве отправилась бы она туда, если бы я был ей совсем не дорог?

– Вы верите в идею, что Эльфрида умерла из-за вас, вне сомнений, – сказал Найт с мрачным сарказмом, слишком слабый, чтобы поддержать свою точку зрения.

– Не имеет значения. Если мы обнаружим, что… что она умерла вашей, я никогда ни слова больше об этом не пророню.

– А если мы обнаружим, что она умерла вашей, то и я не скажу ни слова.

– Очень хорошо, так тому и быть.

Из темных туч, в которых исчезло солнце, начал струиться дождь, который все усиливался.

– Можем мы подождать где-то здесь до тех пор, пока этот дождь не кончится? – несвязно сказал Стефан.

– Если вам так хочется. Но это того не стоит. Мы разузнаем подробности и вернемся назад. Не будем открывать людям, кто мы. Я сейчас мало что собой представляю.